Леонид Шебаршин - КГБ шутит. Рассказы начальника советской разведки и его сына

Кобзон? Почему бы и не Кобзон? Идет! Кто дальше?

Проходит час. Мы страшно заняты. Секретарь-ветеран переносит ранее назначенные встречи: “Аркадий Иванович на совещании в Кремле…”

О, магия руководящих высот! Начальство всегда нечеловечески занято, его разрывают на части, оно (у начальства нет пола) рассматривает и решает, проводит совещания или в них участвует все двадцать четыре часа в сутки, не щадя своего здоровья. Руководящая элита сплочена круговой порукой, ей нужна аура загадочности. Мало-мальски организованный человек способен за два-три часа сделать все дела, которые занимают бесконечно долгий день профессионального руководителя.

Мы с Аркадием Ивановичем сидим час, потом еще полчаса, какие-то люди толпятся в приемной, кто-то будет добиваться встречи завтра-послезавтра. Аркадий Иванович занят… Ладно. Все, кажется, ясно. Пойдем к торжеству справедливости в едином строю. Слово “справедливость” возникает не случайно. В избирательных бюллетенях блоки и партии будут расставлены в алфавитном порядке. Президентский “Выбор России” окажется в верхней части списка; избиратель в программах разбираться не будет и проголосует за тех, кто стоит повыше. Гражданский союз – неплохо. Но Руцкой, узник Лефортова – Руцкой! Кой черт дернул его стать сопредседателем Гражданского союза, а Аркадия Ивановича с ним связаться! “Справедливость” – может, так назвать предвыборную коалицию? Но буква “С” в алфавите далеко отстает от буквы “В”. Муки творчества, терзания политической мысли…

На минутку отвлекаемся. Я замечаю, что по всем признакам Ельцин помнит мою фамилию и она, совершенно необоснованно, звучит для него неприятно. Кто-то распространяет всякие злобные и глупые слухи о моей персоне, а в нашей шизофреничной атмосфере им верят.

Аркадий Иванович пропускает все это мимо ушей, но, говоря по-охотничьи, делает чуть приметную “стойку”. Выражение лица не изменилось, голос не дрогнул, лишь глаза как бы чуточку потухли. В партийном аппарате люди получали неповторимую закалку, а мой собеседник из того гнезда, где воспитывались такие птенцы, как Арбатов, Крючков, Бурлацкий. Все они работали лично с генеральными секретарями ЦК. Выдержка индейских вождей: из спины режут ремни, а лицо не дрогнет.

Расстаемся тепло. Со мной вступят в контакт помощники. Будем работать.

Иду домой по вечерней Москве, заглядываю в книжные магазины с их унылым набором фантастики и детективов, гоню прочь легкие сомнения. Зачем нужны мне эти выборы?

Добравшись до дома, звоню друзьям: “Да, договорились. Я в списке. Сами понимаете, кто-то должен…” Короче говоря, делаю многозначительную мину, хотя полного доверия Аркадий Иванович у меня не вызвал. Уж слишком много в нем было от игрока, просчитывающего шансы, да и у Гражданского союза дела отнюдь не блестящие.

День, другой, третий… Ни слова из облезающих коридоров на Старой площади. Но время-то бежит, господа! Опоздавшие-то проиграют!

Утром в понедельник звоню помощнику, тому, что выступал гонцом неделю назад, и извещаю, что приду. Надо же хотя бы программу Союза прочитать, чтобы во всеоружии идти на выборы. Аркадия Ивановича беспокоить не будем, он и так безумно занят, а когда появятся мысли, тогда и поговорим с ним. Настроение бодрое: мы еще повоюем; старый конь борозды не испортит; здравый народный смысл… главное – правильно организовать кампанию… и прочие деловые соображения лезут в голову. Вперед, одним словом.

Чем же смущен мой старый друг, помощник Аркадия Ивановича?

– Вы знаете, у меня для вас неважная новость…

– Что? Из списка вычеркнули?

– Я еще утром сказал Аркадию Ивановичу, что вы собираетесь к нам, а он говорит, что сам хотел с вами связаться. Правление решило, что лучше вас из списка исключить…

– Исключили?

– Да.

– Соедините-ка меня с А.И. по телефону. Мой собеседник звонит секретарю А.И., так, мол, и так, вот у меня здесь такой-то, он хотел бы переговорить с Аркадием Ивановичем по телефону. Женский голос отвечает, что у Аркадия Ивановича сейчас посетитель, но она ему доложит. Через десяток секунд женский голос сообщает, что Аркадий Иванович просит позвонить ему позже.

Мы допиваем кофе, говорим о пустяках, но чего же я жду?

– Игорь Михайлович, передайте, пожалуйста, вашему шефу мои прощальные слова. Только прошу вас, передайте их точно. Сообщите Аркадию Ивановичу, что, прощаясь с вами, я сказал: “Пошел бы он на х…!” Обещаете?