Владимир Васильев - Батальоны вступают в бой

Смоляков и Кораблев долго изучали обстановку, прикидывали маршруты. Внимание старшины привлек почерневший от дождей и ветра большой стог соломы. Он предложил назначить возле него место сбора. Но комбат заметил:

— Если вас обнаружат возле стога — подожгут как факел!

Командиру 4-й роты Смоляков приказал:

— Пропустишь ребят в девять вечера. Без нужды ни одного выстрела. Отвлекать будут на правом фланге. Отход прикроешь по сигналу Кораблева. Смотри не перестреляй в темноте. Выставь наблюдателей понадежнее…

Для прикрытия разведчиков я приказал выделить артдивизион капитана С. Лаушкина и пулеметный расчет Н. Иванова. Николай хорошо ориентировался в темноте. Смоляков заинтересовался, откуда мне известна такая деталь. Я рассказал о пулеметчике-снайпере.

Комбат посмотрел на часы и заторопился. Надо было дать время Кораблеву подобрать людей в группу, подготовить снаряжение. Мы договорились о времени проводов и расстались.

Ровно в восемь вечера я зашел в комбатовскую землянку. В ней восемь разведчиков получали последний инструктаж. Смоляков хотел по всей форме доложить, но я жестом остановил его, сказав:

— Продолжайте…

Взглядом я обвел лица бойцов. Все хорошо знакомы. Я частенько заглядывал в это подразделение, беседовал с ребятами.

Сейчас среди них не было младшего сержанта Харина, рядовых Ильченко и Макарова. Они не вернулись из последнего поиска.

Разведчики чаще других подвергались опасности, и я всегда старался больше уделять им внимания. Мне отрадно было наблюдать, как Смоляков по-отцовски с ними беседует. Он вникал во все мелочи. Ввиду того что группа направлялась недалеко и к утру должна вернуться, красноармейцы шли в тыл врага налегке. С собой они брали лишь небольшой запас продуктов и боеприпасов. Одеты все были в желто-зеленые маскировочные халаты.

Александр Иванович Смоляков проверил, насколько быстро каждый из них может снять автомат, вытащить финку или гранату. Затем спросил старшину:

— Документы все сдали?

— Все, — ответил Кораблев.

— Ну что ж, хлопцы, — обратился я к уходящим. — Вы народ обстрелянный. Не первый раз идете в тыл к немцам. Вот Губанов только впервые. Но с вами не пропадет. Так или не так?

Стоявший возле двери невысокий молодой боец принял стойку «смирно» и нежданно густым баском оглушил меня:

— Не пропаду, товарищ майор!

Все заулыбались.

— Задачу повторять не стану, — продолжал я. — Главное — к утру вернуться с «языком».

Группу, как всегда, повел старшина Сергей Кораблев. Без четверти девять вечера разведчики покинули траншею и скрылись в темноте.

В это время на правом фланге батальона открыла огонь артиллерия. Она отвлекала внимание неприятеля. Через некоторое время Смоляков доложил, что все идет пока по плану.

Однако мне почему-то не спалось. Я позвонил начальнику штаба Ивану Алексеевичу Алехину. Он работал. С ним сидел Виноградов. Оба тоже переживали.

А разведчики тем временем, как потом рассказывали они сами, осторожно продвигались вперед. Непроглядная темень заставила их идти вплотную друг за другом. Первым шел Кораблев, за ним — Кобзев. Замыкал цепочку Гришко.

Вначале, когда заговорили наши орудия, а немцы «повесили» над нейтральной полосой несколько ракет, бойцам пришлось залечь. Затем стрельба прекратилась, но растревоженный противник еще дважды заставлял ребят прижиматься к земле.

Свет ракет помог Кораблеву сориентироваться. Вскоре группа достигла стога соломы. Кораблев решил выждать, пока немцы окончательно успокоятся. Он приказал Гаину и Кобзеву наблюдать, остальным проверить снаряжение. А обращаясь к Губанову, заметил:

— У вас в мешке что-то позвякивает.

Несколько минут бойцы неподвижно лежали на прелой соломе.

Пошел дождь, разведчики снова тронулись в путь. Тишина, нарушаемая монотонным шуршанием дождевых капель, была какой-то гнетущей. Изредка точно через слой ваты пробивались звуки одиноких выстрелов или коротких пулеметных очередей. Потом снова все подозрительно затихало.

Вдруг со стороны болота донеслось не то чавканье, не то хлюпанье.

— Наверное, немецкие разведчики к нам идут, — раздался чей-то шепот рядом с Кораблевым. Старшина приказал всем залечь в мокрую осоку, а гитлеровцев пропустить.

Но звуки шагов заглохли. Потом кто-то начальническим тоном стал кого-то отчитывать.

— Заблудились, что ли, — опять предположил лежавший бок о бок с Кораблевым красноармеец. — А вдруг это то, что нам надо?