Антон Первушин - Юрий Гагарин. Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля

Тревога Каманина понятна: от затеи и впрямь попахивает авантюризмом, а ее реализация ничего принципиально не дает для развития космонавтики. Однако Королёва интересовал не только приоритет – он надеялся, что успех, который привычно будет использован пропагандистской машиной, придаст весомость его аргументам в спорах о дальнейшем финансировании, как в старые добрые времена после полета Гагарина.

Через месяц, 13 апреля, вышло Постановление ЦК КПСС и Совета министров № 294-117сс «О подготовке пилотируемых космических кораблей», в котором предписывалось в дополнение к четырем «Востокам» («3КА»), переделываемым в трехместные корабли «Воcход» («3КВ»), изготовить еще пять модернизированных кораблей для осуществления выхода в открытый космос – «3КД».

Казалось, все организационные проблемы решены, но к середине июля выяснилось, что в первой половине августа старт трехместного «Восхода» не состоится: возникли серьезные проблемы с процедурой приземления. 9 июля спутник «Зенит-4» («Космос-34»), на котором испытывали систему мягкой посадки для корабля, приземлился в Уральских горах и катился 300 м по крутому склону, прежде чем сработал двигатель мягкой посадки. Чтобы уберечь космонавтов от такого варианта развития событий, специалисты предложили снабдить их… специальными шлемами. Королёв настаивал на решении проблемы другими способами, и к середине августа удалось накопить положительный опыт: из девяти приземлений три прошли со скоростью 7,5 м/с, а шесть – со скоростью ниже 1,5 м/с.

21 августа Сергей Королёв доложил, что работа по кораблю «3КВ» близка к завершению. Однако новые проблемы не заставили себя ждать. Сначала вышла задержка с поставкой ракеты-носителя на полигон. Затем, 29 августа, в Феодосии при подвеске спускаемого аппарата к самолету для испытаний самопроизвольно открылся люк парашютного контейнера. Пришлось разбираться, в чем причина сбоя, а испытания отложить. 7 сентября тот же люк не раскрылся вообще, и спускаемый аппарат, упав с десяти километров, разбился. Тогда же из-за отказа двигателя центрального блока «А» ракета с очередным фоторазведчиком «Зенит-4» не ушла со старта, а ведь она была точно такой же, что и подготовленная для запуска первого «Восхода».

Юрий Алексеевич Гагарин всё это время принимал участие в отборе и подготовке экипажей. Об этом свидетельствуют и записи в дневнике генерал-лейтенанта Каманина.

Запись от 21 марта: «Кроме недостаточной надежности „Восхода“, Гагарина беспокоит и малый срок подготовки экипажа. Он высказал пожелание, чтобы командиром „Восхода“ был назначен еще не летавший космонавт. Пожалуй, с предложением Гагарина нужно согласиться. Полет будет продолжаться не более суток, научные задачи программы полета ограниченны, а его риск будет значительно большим, чем был до сих пор. Кроме того, летавшие космонавты сейчас далеко не в летной форме, и за 2–3 месяца их будет трудно подготовить. Я разделяю сомнения и беспокойство Гагарина».

Запись от 4 апреля: «Вчера был в Центре и объявил Титову, Поповичу и Быковскому решение о необходимости начать их подготовку к полету на „Восходе“. Приказал также готовить четырех космонавтов и двух слушателей-космонавтов из числа инженеров для полета в качестве пассажиров. ‹…› Гагарин и Николаев еще раз решительно высказались против гражданских пассажиров».

Запись от 27 апреля: «Звонил С. П. Королёв, он ратует за создание специальной комиссии (Тюлин, Королёв, Келдыш, Мрыкин, Гагарин и я), которая приняла бы решение о формировании экипажа для „Восхода“. Я сказал ему, что мы не против такой комиссии, если она будет рассматривать только те кандидатуры, которые предварительно отобраны комиссией ВВС. Сергей Павлович согласился с моим условием, но высказался против назначения командиром „Восхода“ уже летавшего космонавта. Я заверил Королёва, что мы не видим серьезных оснований для спора о том, кто будет командиром „Восхода“ – летавший или нелетавший космонавт. Есть много доводов за то, чтобы полетел нелетавший космонавт».

Разница между записями о Гагарине 1961 и 1964 годов очевидна. Мнение Юрия Алексеевича о составе экипажей не просто учитывается всеми заинтересованными лицами, оно используется в поддержку того или иного варианта. Можно констатировать, что через три года после своего полета первый космонавт полностью вписался в систему подготовки кадров для расширения внеземной экспансии, причем в формате, который не мешал ему заниматься общественно-политической работой и учиться в академии.