Юлий Кирш - Под сапогом Вильгельма (Из записок рядового военнопленного № 4925) - 1914-1918 г.г.

Словом, все это безобразное отношение к евреям: было перенесено в Германию, в лагеря военнопленных. Но здесь обстановка в корне изменилась. В лагере к евреям уже нельзя было относиться, как к ним относились на фронте. Здесь все были на одинаковых правах: не было ни эллинов, ни иудеев, – были русские военнопленные. Такое положение поставило евреев на одну доску со всеми русскими воинами, чего не было на фронте.

Наоборот, в первые же дни евреи оказались в более выгодном положении. Большинство владело немецким языком, и чтобы об’лениться с немцами, тем же антисемитам надо было за посредничеством обратиться к евреям.

Дело пошло и дальше. Евреи заняли места переводников. Конечно, изрядное количество переводчиков было и из других национальностей – немцев, латышей, эстонцев, наконец, тех же русских, но все же евреи были в большинстве. Так как во многих случаях дело зависело отчасти и от переводчика, то, естественно, те же самые черносотенцы часто становились в непосредственной зависимости от евреев и других переводчиков.

Как среди всех переводчиков других национальностей были хорошие и плохие, так и среди евреев. Малоразвитые, обижаемые везде и повсюду в России, некоторые, действительно, вели себя некорректно, но только отдельные единицы. Этими отдельными случаями и пользовались антисемиты и распространяли про еврейских переводчиков различного рода небылицы.

Антисемитам хорошую пищу давало еще одно обстоятельство. В царской армии евреи не могли занимать никаких командных должностей; все евреи должны были служить псключительно рядовыми солдатами. Поэтому в плену в солдатских лагерях очутилось значительное количество интеллигентов и евреев, которые при другом режиме были бы офицерами и в плену находились бы в офицерском лагере. Интеллигенты-евреи в плену, как знающие немецкий язык, работали в комендатурах, в канцеляриях и т. п. Не понимающим этой «хитрой механики», действительно, казалось, что в плену командуют всем евреи. И надо войти в психологию русского военнопленного, который, по нашептыванию своего начальства, еще недавно в Польше громил «жидов», а теперь видел их во главе, чтобы понять вею еилу антисемитской волны, которая прокатывалась из угла в угол по Германии в годы этого ужасного плена.

В условиях плена было очень трудно бороться е антисемитизмом. Здесь черносотенцы часто имели перевес, и нам приходилось только обороняться.

Черносотенцы готовили евреям горячую баню по возвращении в Россию. Многие из них открыто говорили, что в эшелоне отправляющихся военнопленных на родину свернут шею евреям и повыкинут их через двери…

Нет сомнений, что при всех других условиях это было бы и сделано. Проведению таких планов помешала революция.

Зимой 1916 года в лагерь прибыла партия польских студентов. Это была по преимуществу зеленая молодежь, учившаяся в университетах Бельгии и водворенная в лагерь военнопленных на правах цивильных пленных, как подданных России, До прибытия их в Гамельн они содержались в Гольцмюндене, в лагере цивильных пленных.

С первых днОЙ мы-было не поняли, для чего собственно эти польские юноши были присланы в солдатский лагерь. Сами же они, будто бы, ничего не знали, кто и зачем их пригнал в наш лагерь.

Как-раз в то время в лагере организовалась школам Мы предложили студентам принять участие в работах школы в качестве ее преподавателей. Студенты наотрез отказались. Это стало наводить нас на некоторые размышления.

Приезжающие с работ пленные обыкновенно имели целые кучи просьб и заявлений в лагерную комендатуру. Лучше всего подобные заявления и просьбы было излагать на немецком языке. Пленные стали обращаться к студентам-полякам с просьбой изложить их нужды по-немецки. Студенты снова категорически отказались это делать. Мало того: при каждом посещении русскими пленными отведенного полякам лагеря последние явно давали чувствовать, что между ними и нами нет ничего общего. Тогда только для нас стало ясно, что мы имеем дело с людьми германской ориентации, которые, подобно немецким шовинистам, на нас, пленных, смотрят, как на врагов.

Й действительно, студенты скоро уехали, и товарищи, работающие в комендатуре, раскрыли тайну: вся группа студентов поступила в польский легион и была отправлена на русский фронт бороться за «великое будущее» белого орла.

Теперь, когда Польша, в лице имущих классов ее, с пеной во рту выявляет свои дружеские чувства в капиталистической Франции, не мешает напомнить, что было время, когда те же польские магнаты обгонялись в любви германским империалистам и, как залог «вечной дружбы», посылали 74 па бойню свою зеленую молодежь против «прекрасной» Франции.