Виктория Фельдман - Эмигрантская жизнь

Дальше все как бы вошло в свое русло. Даша снова варила обеды, сопровождала его к врачу. Прошло немного времени – и Ральфу снова стало скучно. На этот раз он решил поехать в Африку. Как говорил сатирик: «привезти слона». Тут Даша решила: «хватит». Слона ей в доме совсем не хотелось, и никакие уговоры не ехать не помогали. Однажды она ушла, не прощаясь, забрав только свой чемодан.

Прошел год. Как-то, гуляя по берегу реки, она увидела маленького немецкого генерала, рядом с которым важно гуляла двухметровая крупная негритянка из Намибии, а сзади бежал шестилетний совершенно черный мальчик.

Интересно – надолго ли?

Свадебное застолье в зале еврейской общины было в самом разгаре. Гости за столами пили за здоровье молодых и активно кричали «горько». Невеста в оригинальном свадебном платье была молода, хороша собой. Платье, как и жениха, она привезла из Америки. Туда она попала по обмену студентами между двумя государствами, обучаясь в университете Кёльна. Америка – страна, о которой она тайно мечтала всю жизнь и которая ей очень понравилась. Единственным способом остаться там был брак. А тут и жених нарисовался – студент из Белоруссии, которому надоело жить одному. Тот уже несколько лет жил и учился в Америке на деньги своих родителей. Они тоже искали способ убежать от режима «батьки» и долго копили деньги, чтобы послать его туда первым на разведку. Все у них получилось неплохо, а вскоре к старшему должны были отправить и младшего сына. Далекая и благополучная Америка была для родителей жениха несбыточной мечтой. Пусть хоть дети поживут по-человечески, думали они.

Сами они много лет тяжело трудились, пережили Чернобыльскую катастрофу, прожили совершенно другую жизнь.

Прежде незнакомые между собой, сваты сидели за большим шумным столом притихшие и еле слышно о чем-то переговаривались. Родители жениха Янкеля в Европе были впервые, поселились в доме сватов и с удивлением взирали на всё: магазины, людей, разговоры. Они очень просили свадьбу сделать где-то среди русскоязычных, поэтому и выбрали помещение еврейской общины, где не было немцев.

Гости – а это были в основном студенты, ровесники жениха и невесты – сидели за своим столом и говорили на смешенном сленге русско-немецко-английского языка.

В этой веселой тусовке только приехавшие недавно родители не принимали участия, они не знали никакого языка, кроме русского.

Они вообще до свадьбы ни с кем из приглашенных знакомы не были. Их познакомили дети, которые внезапно решили расписаться. Родители жениха не могли поехать на свадьбу в Америку, поэтому и решили праздновать по-домашнему в Германии.

В центре их стола, на почетном месте, сидела мать невесты Майя – крупная женщина с очень широкими плечами и большим животом. Она единственная соблюдала моду своей молодости и была в панбархатном платье. Она любила своих дочерей, всю себя им посвятила, очень тщательно готовилась к этому празднику, хотелось доставить девочкам удовольствие. В семье только она была еврейкой и хоть что-то в этом понимала. По знакомству она сняла помещение синагоги, заказала кошерную еду, еврейскую музыку. О платье нужно сказать отдельно, оно, конечно, было куплено за очень большие деньги лет 20 назад, для торжественных случаев, привезено из Белоруссии. Шесть лет она хранила его в шкафу, все ждала подходящего случая. И вот случай настал.

Но, несмотря на необходимость изображать на лице радость, она сидела с очень грустным лицом и не произносила ни единого слова не потому, что ей не нравилась свадьба, нет. Она четко понимала, что с этой свадьбой закончился покой и ее тихая жизнь в Германии. Мужа своего она не любила, много лет просто не замечала, а жила только для детей. И после всех волнений ее (мейдален) Рая – старшая дочь – собралась навсегда перебраться в Америку. А потом, видимо, уедет ее младшенькая Фаня, и наверняка тоже выйдет замуж за второго сына этой, пока еще чужой ей семьи. Она взглянула на мужа. Он был очень растроган всем происходящим, громко обращался к своему новому свату, который был уже изрядно выпивший, и говорил: «Миша, давай выпьем!» И душевно с ним обнимался.

А Мая, взирая на шум и бедлам в зале, про себя рассуждала: предположим, они все уедут в Америку, а что ей останется делать?..

Есть два пути – возвращаться в свой Бобруйск, в оставшуюся там квартиру, переоформить положенную ей пенсию. Но тогда исчезнет возможность видеть детей и внуков. Либо, если все так случится, то спустя время придется опять бросать все нажитое в Германии и перебираться в Америку. А муж? Пусть поступает как хочет!