Джеймс Коми - Высшая степень преданности. Правда, ложь и руководство

Без фундаментальной приверженности истине — особенно среди наших общественных институтов и тех, кто их возглавляет — мы проиграем. Как правовой принцип, если люди не говорят правду, наша система правосудия не может функционировать, и общество, основывающееся на верховенстве закона, начинает исчезать. Как организационно-руководящий принцип, если руководители не говорят правду или не слушают правду из уст других, то не могут принимать хорошие решения, не могут самосовершенствоваться, не могут вызывать доверие у следующих за ними.

Хорошие новости заключаются в том, что честность и правдивость могут быть моделированы весьма мощным образом, формируя культуры искренности, открытости и транспарентности. Этичные руководители могут формировать культуру своими словами и, что более важно, своими поступками, потому что за ними всегда наблюдают. К сожалению, обратное тоже верно. Нечестные руководители обладают той же способностью формировать культуру, демонстрируя своим людям лживость, коррупцию и жульничество. Приверженность честности и высшая степень преданности истине — это то, что отличает этичного руководителя от тех, кто по простой случайности занимает руководящие роли. Мы не можем игнорировать это различие.

Я провёл много времени, обдумывая название этой книги. В определённом смысле, оно родилось во время странной встречи за ужином в Белом доме, во время которой новый президент Соединённых Штатов потребовал моей преданности — ему лично — в ущерб моему долгу, как директора ФБР перед американским народом. Но в другом, более глубоком смысле, это название является кульминацией четырёх десятилетий в органах правосудия в качестве федерального прокурора, бизнес-адвоката, а также тесного сотрудничества с тремя президентами США. На всех этих постах я учился у окружавших меня и пытался донести до всех, с кем работал, что это высшая степень преданности во всей нашей жизни — не человеку, не партии, не группе. Высшая степень преданности — это вечным ценностям, и самое важное — правде. Я надеюсь, что эта книга окажется полезной в побуждении всех нас задуматься о ценностях, на которые мы опираемся, и искать то руководство, которое олицетворяет эти ценности.

Между штаб-квартирой ФБР и Капитолийским холмом десять кварталов, и каждый из них врезался мне в память за время бесчисленных челночных командировок вверх-вниз по Пенсильвания-авеню. Проезжать мимо Национальных архивов, где туристы выстроились в очередь, чтобы увидеть документы Америки, Музея журналистики и новостей «Ньюзеум» — с вырезанными на его каменном фасаде словами Первой поправки — и продавцов футболов и тележек с едой стало чем-то вроде ритуала.

Был февраль 2017, и я сидел на заднем ряду полностью бронированного «Субурбан» ФБР. Средний ряд сидений вынули, так что я сидел в одном из двух кресел сзади. Я привык наблюдать проносящийся мимо окружающий мир сквозь маленькое тёмное пуленепробиваемое боковое стекло. Я был на пути на ещё одно секретное слушание в Конгрессе по поводу вмешательства России в выборы 2016.

Появиться перед членами конгресса и в хороший день было непростым делом, и обычно обескураживающим. Создавалось впечатление, что практически все занимают какую-либо сторону, и, казалось, слушают лишь для того, чтобы найти крупицы, соответствующие тому, что они хотели услышать. Они привыкли спорить друг с другом через вас: «Господин Директор, раз кто-то сказал X, разве этот человек не идиот?» И ответ также последует через вас: «Господин Директор, раз кто-то говорит, что кто-то, кто сказал X, идиот, разве этот человек не является настоящим идиотом?»

Когда речь заходила о наиболее спорных на памяти выборах, дискуссия сразу же становилась ещё более злой, и лишь немногие желали, или были способны, отставить в сторону свои политические интересы и сосредоточиться на правде. Республиканцы хотели быть уверены, что русские не избрали Дональда Трампа. Демократы, которых всё ещё трясло от результатов состоявшихся несколько недель назад выборов, хотели прямо противоположного. Было мало точек соприкосновения. Это было словно присутствовать на ужине на дне Благодарения с семейством, которое ест вместе лишь по решению суда.