Алена Свиридова - Счастье без правил

Итак, из изменений, видимых невооруженным глазом, самое очевидное это то, что глаз надо вооружать. То есть разница между обычным зеркалом и зеркалом правды – огромна. В обычном зеркале вообще все прекрасно – такой хороший, слегка замыленный общий план. Ты не увидишь в нем ни предательский волосок, который вырос там, где не надо, ни мелких морщинок, ни закупоренные поры на носу, ни зелени, застрявшей в зубах, ни осыпавшиеся тени в уголках глаз. А это, согласитесь, опасно, как выйти из дому в поехавших колготках. Потеря контроля.

Зеркало Правды висит у меня уже давно, идею я свистнула из хороших гостиниц. Оно отлично подходит для того, чтобы самостоятельно делать чистку лица и другие ювелирные работы. Теперь придется признаться, что даже накраситься прилично без него уже не получится. Словно пограничник, оно не выпустит тебя из страны, не проверив, в порядке ли твои документы. Такое же, только маленькое, лежит в сумочке, на всякий случай.

Смотреть на экран монитора без очков, увы, тоже не получается. Хотя на айфон вполне получается, но с хитрым прищуром. Не сказать, чтобы это произошло вдруг. Вчера. Нет. Первые признаки того, что Зоркий Сокол уже не тот, что прежде, я обнаружила где-то после сорока, когда однажды в полутемном зале ресторана не смогла прочесть, что написано в меню. Я настолько растерялась от этой внезапно возникшей немощи, что запаниковала.

– Слушай, что-то мне здесь не нравится, – сказала своему приятелю, – и темно, как в гробу. Пойдем лучше в другое место.

– Не капризничай, – сказал мне мой друг, достал из сумки футляр, водрузил на нос очки в тоненькой золотой оправе и приступил к изучению меню.

– Ни разу не видела тебя в очках, – удивленно сказала я.

– Это возрастное, – беспечно ответил мой друг. – Для чтения, тебе еще рано. Можно я сам закажу на двоих? Здесь сумасшедшая баранина. Доверься мне!

– Давай! – я с облегчением отложила меню подальше от себя. – Баранина – это круто! И овощи на гриле. Кстати, прикольные очки! – зашла я издалека. – Тебе идут! Дай-ка посмотреть! – и я протянула руку.

Круглые стекла отразили силуэт лампы над головой, тонкая золотая оправа показалась очень солидной – такие очки носят профессора Оксфорда или Кембриджа. Я покрутила их в руках, вспомнив басню Крылова, которую с воодушевлением читала наизусть года в три с половиной. Родители записали мое выступление на магнитофон: «То к темю их плизьмет, то их на хвост нанизет, то их понюхает, то их полизет – оцьки не действуют никак! Тьфу плопасть! Видно, тот дулак, кто слушает людских всех влак!»

Я надела очки. И они подействовали. Резкость сразу навелась, как в оптическом прицеле. Я принялась читать меню. «А тебе идет, – сказал, улыбнувшись, мой приятель. – Такая сексуальная училка!»

На следующий день я пошла в магазин и провела там полдня, в результате заказав две пары стильных очков.

«Многие носят очки с самого детства, а у меня зрение упало после родов», – сказала я себе. Гипотеза эта, честно говоря, была моя собственная, никак не подтвержденная наукой. «Но ведь женщины сплошь и рядом во время беременности и после родов теряют зубы и волосы. Мало того, грудь обвисает, кожа на животе растягивается, вены на ногах выбухают, да мало ли что, – убеждала я себя. – У меня только зрение, ничего страшного!»

Свалив, таким образом, груз возраста на ни в чем не повинного ребенка, я успокоилась и воспряла духом. «Хорошо, что у меня плюс, – я показала своему отражению язык. – Стекла увеличивают глаза. Даже очень красиво! А вот, не дай бог, был бы у меня минус, глаза в очках показались бы совсем маленькими, просто буравчики какие-то были бы». Я полюбовалась своими увеличенными глазами.

Стильные очки меня не портили, да и носила я их только дома, когда читала или работала за компьютером. В ресторанах стала выбирать место у окна.

Следующий конфуз случился не скоро, лет через пять. Меня пригласили в Минск в качестве ведущей национальной премии. Я с радостью согласилась. Выйдя из поезда, я вдохнула прозрачный воздух и в очередной раз обрадовалась чистоте перронов и самого здания вокзала.

Здравствуй, Минск! Яркая зелень, летом так заботливо укрывающая город от пыли и горячего солнца, уже начала светиться осенним золотом и багрянцем всех оттенков. Даже панели новостроек, когда на них падал отраженный от лип и кленов свет, приобретали благородную патину. Здесь почти все осталось, как прежде. Район железнодорожного вокзала занимал в моей минской жизни особое место. Вот конечная остановка, где я, купив в киоске бублик или пирожок с повидлом, садилась на тридцатый автобус и ехала домой на улицу Калиновского. Вот булочная, куда я тайно ходила обедать, игнорируя школьную столовую с котлетами и супом. «Кофе с молоком за шестнадцать копеек и отрежьте мне кекса столичного на десять копеек, пожалуйста!» А вон там, возле скверика, видите старинный красный кирпичный дом? Это моя школа. Одно из немногих дореволюционных зданий, уцелевших в Минске после войны. Бывшая женская гимназия. Когда мы носились по коридорам, Владимир Иванович, наш директор, выходил из кабинета и очень интеллигентно объяснял, что фраза «Чтоб вам провалиться» может иметь буквальное значение – деревянные перекрытия дышали на ладан. А там, по другую сторону сквера, – магазинчик, где я всегда покупала себе любимые белые носки и гольфы Брестской чулочно-носочной, а по-белорусски «панчошна-шкарпэтачнай» фабрики. Фабрика до сих пор функционирует, магазинчик стоит себе, продает носочки. Кафе и рестораны носят те же самые названия. Это умиляет. Не хочу перемен в своих воспоминаниях.