Алена Свиридова - Счастье без правил

В 90-е Джордж Майкл возвестил становление эры супермоделей, выпустив ролик «Freedom». Раньше модели спокойно себе работали в Доме моделей и назывались манекенщицами, потому что Дом моделей подразумевал модели одежды, а не модель как личность или образ жизни. Манекенщицы были красивые, но, по общему мнению, дылды и слишком тощие. Высокий рост для женщины был скорее недостатком – мужчинам не нравилось сравнение не в свою пользу. Поэтому в восьмидесятые к манекенщицам относились с интересом, глянь, какое чудо, но не более. И я не помню, чтобы наши мамы стеснялись своего возраста – на экране актрисы и певицы по нынешним меркам выглядели старше и в целом серьезнее, поэтому взрослость и некая зрелость была основным трендом. Мы все хотели выглядеть старше.

Что же произошло в девяностые? Развалилась огромная страна, рухнули стены и все стереотипы и моральные устои.

Божественная Линда Евангелиста, нереальная Наоми Кемпбелл, Кристи Терлингтон с оленьими глазами, Татьяна Патитц с чувственно припухшими веками, кукла Барби, она же Клаудиа Шиффер, Синди Кроуфорд с родинкой в уголке рта – юные, длинноногие, стройные и прекрасные. Все женщины упали от восхищения и почувствовали себя дурнушками. Маленькими, толстыми таксами. Параметры 90–60—90 стали единственно возможной формой существования. Кто не укладывался – получал кучу комплексов, анорексию и прочие радости. С самого детства я была худой, надо мной вздыхали и безуспешно пытались откормить крымские родственники.

Неожиданно я оказалась в тренде, получила карт-бланш и расправила крылья. Повезло так повезло! Но выскочила другая проблема – модели с каждым годом становились все моложе и моложе. Мне кажется, они даже школу не успевали заканчивать, как уже топали по подиумам Милана, Лондона и Парижа. Та же история наблюдалась в спорте. И в кино.

Глянцевые журналы списали взрослых женщин на склад ненужных вещей.

Между собой соревновались дети.

Мы теперь должны были навсегда остаться юными, чтобы выжить.

Мужчинам повезло больше, видимо, потому, что их количественно меньше. Возраст роли не играл, главное, чтобы был пресс. Желательно, во внутреннем кармане пиджака либо, на худой конец, на животе. Девяностые понеслись прочь от совка, как кобыла, которой попала вожжа под хвост. «Шампанского лошадям, и баб сменить!» – поручик Ржевский как нельзя лучше олицетворял то время. Все приличные мужчины срочно обзавелись моделями. Некоторые возили их в Куршевель целыми пионерскими отрядами. Остальные женщины, начиная лет с двадцати трех, уже считали себя старухами. Глянец тыкал нам в нос юностью с каждой страницы.

Я только приехала в Москву. Мне исполнилось 30. Многовато для начала. И я стала врать. Врать было легко, выглядела я молодо, особенно когда не красилась, с короткой стрижкой меня даже принимали за мальчишку, и только Вася, мой девятилетний сын портил картинку. Помню, мы катались с ним на роликах в парке Горького, школьники общались со мной на равных, и тут Вася громко заорал: «Мама! Я натер ногу, пошли уже домой!» Школьники отпрянули, оскорбленные в лучших чувствах – казачок оказался засланным.

«Вася, не мамкай, – шипела я, – я же тебя просила!» Мне было почему-то стыдно, что я уже такая взрослая. Может, потому, что Вася появился у меня слишком рано, я даже не успела вдохнуть этот воздух свободы, это сладкое чувство, что ты уже можешь делать все, что хочешь, и никто тебе не указ. Но с рождением малыша неожиданно оказалось, что ты обязан делать то, что в первую очередь нужно ребенку. Я проскочила тот этап, который называется юностью, даже не успев почувствовать его на вкус. Из детства прыгнула прямиком во взрослую жизнь. Оказалось, что это сплошные обязанности. Я чувствовала себя обделенной и, живя в Москве одна в съемной квартире, с лихвой наверстывала упущенное.

Вася жил в Минске с моими родителями, я, мать-кукушка, очень скучала по нему. Когда всплывали разговоры о детях, с удовольствием рассказывала, какой он у меня гениальный. Поскольку врала я все-таки нечасто, навык грамотного вранья у меня отсутствовал. Однажды в самолете мое место оказалось рядом с одним приятелем, которого я давно не видела. Весь полет мы оживленно болтали, под конец он похвастался своей маленькой дочкой, какая она талантливая, тут уж я не смогла сдержаться, стала рассказывать про Васю, который уже жил в Москве со мной. Ему к тому времени исполнилось пятнадцать лет, о чем я с гордостью и сообщила. По прилете моего знакомого встречали друзья, он представил меня и первым делом сказал: