Юрий Бит-Юнан - Василий Гроссман в зеркале литературных интриг

Похоже, «вузовца» не интересовала тогда специфика политического контекста, обусловившая саму возможность инсценировки романа с явно провокативным заглавием. Важно было, что в пьесе положительные герои называют себя монархистами, а для Гроссмана российское самодержавие – режим неравенства, ликвидированный ценой колоссальных жертв. Спонтанная реакция оказалась негативной, да и на «белых офицеров» еще в гражданскую войну насмотрелся, о грабежах и расстрелах не забыл [72].

Далее рассказывал о себе. Подчеркивал, что приезд жены многое изменил к лучшему: «Настроение у меня хорошее, семейная жизнь протекает хорошо. Я доволен ею, хотя немного страшновато, когда начинаешь задумываться о “больших мелочах жизни” и вопросах материальных, но, ничего, думаю, что не пропадем, как-нибудь да будет».

Характерно, что в письме есть и аллюзия на актуальное литературное событие. Годом ранее ленинградское издательство выпустила сборник фельетонов М. М. Зощенко «Мелочи жизни» [73].

Тематика и проблематика – быт советских граждан. Можно сказать, бытовая повседневность 1920-х годов. Заглавие книги популярнейшего сатирика вскоре стало фразеологизмом.

Гроссман акцентировал, что всего более озабочен бытовыми проблемами, главным образом – финансовыми. Почему и упомянул о стараниях кузины: «Относительно постоянной работы для меня, Надя хочет убедить Лозовского взять меня 2-м помощником для одной очень интересной штуки – он пишет теперь капитальный труд “О стачечной стратегии”».

У «вузовца» появилась возможность попасть в штат Профинтерна. Лозовскому следовало «прочесть громадную литературу, классиков марксизма, историю всего рабочего движения; в этом деле ему помогает Надя, а так <���как> работы много, то она хочет и меня пригласить; вряд ли это выйдет, а жаль, интересно очень и денежно».

Алмазвсе же не уговорила своего начальника принять на работу Гроссмана. Но сам Лозовский задачу решил: в 1929 году профинтерновским издательством выпущена его книга «Стачечная борьба и наша тактика» [74].

Если по гроссмановским письмам судить, он был настроен оптимистично, пока жена в Москве жила. Тогда и работу искал.

Однако вскоре положение изменилось. На исходе ноября отцу сообщал: «Галя в понедельник уезжает в Киев, так и не дождавшись решения своей судьбы в Московском университете. Если все ж таки в конце концов из Университета получится положительный ответ, она приедет в Москву после Рождества».

О себе рассказывал кратко. Подчеркивал, что университетские дела именно на первом месте: «Я занимаюсь – в лаборатории, посещаю лекции, в общем, вошел в занятия. С литературой пока покончил – сдал все рукописи в редакции и жду решения своей судьбы».

По-прежнему он чувствовал себя одиноким. Главным образом из-за отъезда жены. О своем настроении отцу вскоре сообщил: «Ты совершенно прав, и я это испытал на опыте и претворяю теперь в жизнь – работа лучший лекарь. Я занимаюсь в университете – работаю в лаборатории, загружен несколько часов в сутки этим делом (6 примерно). Между прочим, я теперь занимаюсь химией отравляющих веществ, и это дело меня весьма заинтересовало. Хорошее занятие для злых, обиженных жизнью людей – ты бы послушал, с каким сладострастием наш профессор смакует подробности о токсичности того или иного газа, жуть берет».

Гроссман выбрал наконец область, его интересовавшую, да еще и перспективную – с точки зрения поисков работы. Соответственно отметил: «В общем, могу сказать, что я работаю, время свое провожу разумно и с этой стороны собой вполне доволен. Сорвал я первый плод с древа литературного гонорара, и сей плод буквально тает в кармане – расплатился с частью долгов – они у меня долезли до 100 р., уплатил за квартиру и еще осталось 60 рублей, получил твоих 80, значит, смогу поехать в Бердичев, повезти туда Галю и еще обратно с ней вернуться. В общем, числа до 25 января я обеспечен, а там еще чего-нибудь подвернется. Я тебе хочу еще раз сказать, батько мой дорогой, чтобы в своих расчетах относительно того, бросать или не бросать институт, ты меня не принимал во внимание. Как-нибудь просуществую».

Непонятным оставалось, как именно «просуществует». Объяснений же не было: «Что тебе сказать о себе еще? Я работаю и в этом отношении чувствую себя хорошо, но отъезд Гали меня здорово допекает – я скучаю по ней очень здорово. Не знаю, чем это кончится, университетские бюрократы до сих пор умудряются не дать ответа относительно ее перевода. Если ее, в конце концов, переведут, я ее обязательно перевезу в Москву. Будет, что будет, как-нибудь промучаемся вместе, но, выражаясь высоким слогом, “без нее я не могу жить”. А если не переведут, то не представляю себе, как мы устроимся, во всяком случае, будет весьма и весьма скверно. Это, пожалуй, единственная моя болезнь, в остальном все как будто благополучно».