Георгий Фролов - Юрий Двужильный

Но дом, как всегда, встречал Клавдию Лукьяновну темными провалами окон, натруженным скрипом калитки и привычным холодом настывшего помещения. Волошин опять не ночевал дома.

И все повторялось — надо растопить печурку, приготовить ужин и… ждать. Ждать вестей с фронта, которых уже не будет, мужа, все реже и реже ночевавшего дома, времени, когда надо снова идти на работу.

Так один за другим шли дни, недели, месяцы. А жизнь готовила Клавдии Лукьяновне новые испытания. То, о чем она лишь смутно догадывалась, подтвердилось. Муж полюбил другую женщину, и та должна была стать матерью.

Когда у той женщины родился сын, она, как и все молодые матери, однажды принесла его на консультацию к медсестре. Прием вела Клавдия Лукьяновна. Женщина не догадывалась, как тяжело было в это время грустной, молчаливой медицинской сестре.

В тот же вечер Клавдия Лукьяновна уехала на другую квартиру. На все уговоры и просьбы мужа отвечала твердо:

— Иди к сыну. У ребенка должен быть отец.

Поселилась она в маленькой четырехметровой комнатушке на окраине города. Взяла с собой Верину кровать, ее вещи. Повесила на стене фотографии дочери, сложила стопкой ее книги, тетради. И стала жить. И все время надеялась, ждала. А после работы в который раз перебирала ее вещи, книги, тетради. Подолгу сидела над фотографиями, разглядывая их, вспоминая.

Вот Вере пять лет. В темном платьице-матроске стоит она перед фотообъективом, доверчиво раскрыв свои глазенки навстречу жизни. А здесь Вере десять лет, она училась в четвертом классе. А дальше были фотографии, сделанные в 7, 8, 9, 10-м классах, в институте… Открытки, письма Веры, репродукции с картин Третьяковской галереи, которые она присылала из Москвы. И на каждой из них надписи, сделанные ее рукой…

Как-то зимой, проходя мимо стадиона, Клавдия Лукьяновна остановилась у ограды и долго смотрела на школьников, катавшихся на коньках. А дома из-под кровати достала Верины коньки, стерла с них пыль, старательно соскоблила пятнышко ржавчины и, завернув в газету, снова спрятала. Пусть лежат… Может, еще пригодятся.

У всех знакомых и незнакомых военных настойчиво выпытывала, что означают эти три слова «пропала без вести». А те не скупились на рассказы о том, как часто на войне пропавшие без вести, бывает, спустя много месяцев и лет возвращались к своим…

Надежда помогает жить людям. И Клавдия Лукьяновна ждала, надеялась, верила.

По ночам часто просыпалась. До рассвета лежала с раскрытыми глазами и, всматриваясь в темноту, думала, вспоминала. Так день за днем и прошла перед ней вся жизнь, с ее радостями и печалями.

Сейчас там, где до войны жили Волошины, раскинулись корпуса завода «Карболит». А раньше на этом месте были небольшие улочки, утопавшие летом в пышной зелени. И среди них бежавшая к Томи Индустриальная. Здесь и прошли детство и юность Веры.

Возвращаясь из школы, она обычно стучала в окно. Если получала оценку «отлично», то пять раз, а если «хорошо», то четыре. Бывали и короткие сигналы, и вслед за ними на пороге появлялась Вера, грустная и молчаливая, казалось, равнодушная ко всему. Но это длилось недолго. Вскоре она, прижавшись к матери а виновато заглядывая ей в глаза, рассказывала все, что случилось на уроке.

— Я, мама, сегодня не пойду на каток, — говорила Вера, упрямо тряхнув белокурой головкой. — Завтра обязательно исправлю. Вот увидишь!

И весь вечер сидела над книжками и тетрадями, шептала что-то, смешно хмуря лоб.

Первым не выдерживал отец, мастеривший в своем углу.

— Может, тебе помочь, Вера? — спрашивал он.

— Нет, дядя Володя, я сама!

Дядя Володя… Так она звала своего приемного отца. Родного не помнила, он погиб в гражданскую войну, вскоре после того как она родилась. С приемным отцом с детства у нее установились своеобразные отношения. Он — и отец и «дядя Володя», с которым можно запросто отправиться на рыбалку, искупаться в Томи и рассказать о своих детских проказах, о том, чего не решалась рассказать матери. Как старшему, хорошему другу, которого любишь и которому очень-очень веришь. Ведь он в гражданскую был красным командиром, командовал ротой. И Вера очень гордилась своим отцом, дядей Володей, который знал много-много, мог не задумываясь ответить на все ее «почему». Еще бы! Ведь он работал механиком на коксохимзаводе.