Дженна Джеймсон - Заниматься любовью, как порнозвезда

Обложка кассеты моего фильма «Чистая».

Она натянула на мою киску одеяло, чтобы вибрации не оказались чересчур мощными, и я начала расслабляться. Ясно — я очутилась в руках профессионала. Она включила свой чудовищный прибор и коснулась одеяла над моим клитором. Помимо собственной воли я стала подергиваться и дрожать всем телом, спина выгибалась дугой, пока это не произошло. Я кончила — и еще раз, и еще. Я не могла остановиться. Словно одна цветная волна за другой пробегала по моему телу. Стоило мне подумать, что все завершилось, как на тело накатывала новая серия спазмов, и я все сильней вонзала пальцы в ее шею, выкрикивая все проклятия, бытующие в словаре, и с ходу изобретя несколько новых.

Когда все было кончено, я рухнула без сил и стала смеяться, а потом плакать и, наконец, смеяться и плакать одновременно. Словно мое тело возвращалось в норму после травматического шока. Она пристроилась рядом, обняла меня, гладила по волосам и слизнула слезы с моего лица. Подобного оргазма я не испытывала еще никогда в жизни.

Всю ночь мы крутились вместе, чередуя нежные ласки с взрывами оголтелой похоти. Под кроватью у нее отыскался целый арсенал игрушек (ни с одной из которых я не экспериментировала раньше), и, кажется, ей было известно все, что одна женщина способна проделать с другой. Когда я опустилась на нее, она кричала во всю глотку и извивалась так яростно, что расколотила стоящий возле кровати ночник. Соседи, наверное, решили, что ее убивают.

Покидая ее дом на следующий день, я вновь испытывала чувства, которые давно уже позабыла. Я чувствовала себя любимой. Я потеряла голову от этой женщины и хотела быть с ней снова. Она дарила мне то ощущение защищенности, которого я никогда не знала с Джеком. Мы настолько подходили друг другу в эмоциональном плане, что нам и говорить-то особо не требовалось. Я пребывала в замешательстве. Может, я «розовая»? Или все-таки натуралка? Влюблена ли я в нее? И люблю ли я Джека? Или все это — лишь отблески сексуальной разрядки? Так много вопросов проносилось в голове. Но я была счастлива. Я чувствовала себя в безопасности. А в моей жизни такое бывает редко.

Теперь узнать бы еще, как ее зовут.

Я вернулась к ее дому и осмотрела почтовый ящик. На нем значилась только фамилия: Парк. И ящик не был заперт. Я залезла внутрь и вытащила одно из писем: ее звали Дженнифер Парк. И после этой изумительной ночи любви Дженнифер Д. Парк и я были неразлучны.

Каждый день после работы я отправлялась к ней, и целые часы мы проводили за разговорами. В отличие от моего предыдущего опыта общения с людьми со временем наши отношения становились все крепче. У Дженнифер было доброе сердце, и вскоре она стала для меня в равной степени любовницей, матерью и подругой. Вдобавок ко всему, она была на хорошем счету в «Пентхаусе». Я поделилась с ней своей мечтой — попасть на страницы журнала, и Дженнифер пообещала, что об этом позаботится.

Хотя Джек и не догадывался о происходящем — но ведь, по правде говоря, и я понятия не имела, что поделывает он у меня за спиной, — каждая девчонка в «Бешеной лошади» знала, что мы теперь — парочка. Мы с Дженнифер одновременно устраивали перерыв и встречались в душевой кабинке. Дженнифер поднимала такой шум, что вскоре наши отношения перестали быть секретом для всего клуба. Выйдя из душа, обе мы вынуждены были краситься заново. Знали бы посетители, что творится за сценой!

Хотя по облику Дженнифер и нельзя было этого угадать, но она оказалась одной из самых ненасытных девушек, какие мне только встречались в жизни. Она могла кончить по пятнадцать раз за один заход и вечно норовила сожрать меня во время месячных. Она называла это «боевой раскраской». И еще ей нравилось заниматься оральным сексом в общественных местах — в такси, казино, ресторанах, парках аттракционов. На выходные мы отправлялись к пруду и расстилали полотенца в каком-нибудь уединенном местечке на солнышке, гда лишь мальчики из купальных кабинок могли видеть, как мы занимаемся сексом.