Анатолий Максимов - Леонид Квасников. Разведчик эпохи атома и космоса

В начале 90-х годов до сознания каждого участника в создании отечественного ядерного оружия — ученого, инженера, производственника и разведчика — неоднократно доводил, как аксиому, мысль разведчик-атомщик Анатолий Яцков: « Бомбу делали ученые, а не разведка: разведывательная информация сама по себе ничего не стоит. Она может быть полезной только тогда, когда попадает на благоприятную почву…»

«Благоприятной почвой» была готовность нашей науки воспринять информацию разведки. Ученые и разведчики работали в одной упряжке и делали одно общее дело. Казалось бы, и сама разведка выступает в лице одного из ее руководителей в поддержку версии: «Атомная бомба — не такое устройство, которое можно где-то подсмотреть, а потом скопировать. Если бы наша наука не подошла вплотную к постижению тайн атомного ядра, она просто не могла бы понять и оценить информацию, которую добывала разведка по ядерной проблематике» («НГ», 10.06,1994).

Официальную позицию о роли разведки в «атомных делах» историограф Барковский изложил на конференции в своем докладе «Участие научно-технической разведки в создании отечественного атомного оружия». В нем он ссылался на компетентное мнение Анатолия Яцкова (Дубна, май 1996).

И тем не менее, споры — спорами, но в канун нового столетия в РАН и Минатоме проводился в Москве симпозиум, посвященный 275-летию АН и 50-й годовщине первого испытания советской атомной бомбы. Тогда с трибуны был сделан доклад «Атомная бомба как академический проект. Создание в СССР ядерного оружия можно уподобить технологическому подвигу». Вице-президент РАН Владимир Фертов говорил: «Только из фундаментальной науки могли возникнуть новые направления типа атомный проект…»

Но… участвовала и разведка. Лаборатория № 2 заработала в марте 1943 года. А информация от разведки шла с 1940 года, хотя она и не попадала сразу в руки ученых. Это к слову о «спусковом крючке», нажала на который именно разведка. И, как замечал Барковский, именно в это время «в СССР был создан Специальный комитет по проблеме атомного оружия во главе с Лаврентием Берией, а научным руководителем „Уранового проекта “ назначили Игоря Васильевича Курчатова. Он получал нашу (разведывательную) информацию регулярно до самого дня своей смерти».

Барковский разъяснял причину столь непопулярного на первых порах мнения в среде ученых-атомщиков о факте якобы участия разведки в «атомных делах»: «Кроме Курчатова, никто не знал, что в деле создания оружия помогала информация разведки. Он корректировал всю работу в соответствии с полученными сведениями и реализовывал их в виде советов или ориентировочных соображений… Благодаря его тактике все считали, что бомбу сделали сами ученые, и никто им не помогал…»

Но были и такие оценки полученных от разведки материалов: «Наличие такой информации на многие месяцы сокращает объемы наших работы и облегчает выбор направлений» (А. Иоффе) или «полученные материалы заставили нас по многим вопросам пересмотреть свои взгляды и установить три новых для советской физики направления работ…» (И. Курчатов).

И не потому ли, в который раз, правомерно мнение историографа-государственника Владимира Барковского в его категорическом утверждении о позиции разведки в этом запутанном «атомном ажиотаже»: « Конечно, бомбу сделали наши ученые, а разведчики только получали информацию о том, что и как делается в Америке. Но благодаря нашей работе были существенно сокращены сроки изготовления первой советской атомной бомбы…»

Вокруг атомной бомбы. В новом столетии вопрос об участии научно-технической разведки госбезопасности в создании отечественного ядерного оружия все еще не поддерживается в некоторых ученых кругах, а об ее участии в «делах космоса» вообще не говорится. Так, уже в первой половине 2016 года на экраны телевидения вышел замечательный документальный фильм о президенте АН СССР Мстиславе Келдыше. И гордость создателей фильма — участвующих ученых, историков науки, комментаторов очевидна и похвальна.

Один эпизод в этом фильме привлек внимание автора данной рукописи. Тогда ведущий комментатор говорил о замечательном «профессиональном союзе» трех ученых под знаком «К»: Келдыше, Курчатове, Королеве. Эти «три К», блестящие отечественные умы, завораживали автора, но в этом «замечательном треугольнике» он почувствовал некоторую «уязвимость» в его «устойчивости». Явно не хватало еще одного «К» — Квасникова. Ведь тогда «треугольник» превращался бы в «квадратуру круга»…