Николай Михайлов - В те годы

Сашенька».

«Д. Лешни. 13 февраля 1944 г.

Милые мои, посылаю вам групповое фото. Оно должно сохраниться как память. На этом фото лучшие мои товарищи комсомольцы. Лучшие руководители, подчас они же заменяют мне и моих родителей. Да, милые мои, какая это большая память. Я очень и очень хочу, чтобы это фото сохранилось.

Большая память о товарищах, с которыми мне приходилось быть, учиться вместе в школе, бывать в боях. Эти люди сделали много для Родины, для быстрейшего разгрома врага. Но еще не все сделано. Враг еще не разбит, и работы еще немало. Но мы, большевики, мы должны победить и победим.

Милая мамочка, маленьких фотокарточек высылаю три. Одну тебе и папочке, одну Любочке, а одну Василию. Только ему отослать сама не могу, так как не знаю его адреса. Я его никогда не забываю. Он всегда со мной. Как я могу его забыть, если он единственный мой брат? Пусть посмотрит он на мое фото и вспомнит свою сестру-снайпера. Ведь он тоже будущий воин, да еще смелый танкист (в этом я не сомневаюсь). О нем вы не беспокойтесь и зря слез не лейте, ибо он не хуже других и достоин быть в рядах нашей могучей любимой Красной Армии. Он молодец, избрал неплохой боевой путь.

Пишите! А. Шляхова».

«Д. К. Армия.

29 февраля 1944 г.

Здравствуй, милая Любочка!

Получила твое письмо. Очень рада и благодарна. Письмо с вопросами, на которые придется ответить.

Первый твой вопрос — как я была ранена? Милая, ты учти одно, что о себе писать я не умею, и вообще это немного хвастливо, откровенно говоря. Но на этот раз я все же решила написать так, как сумею. Итак, начинаю.

Первое декабря. Обычный зимний суровый прибалтийский день. Рано утром мы вышли на свой снайперский пост, который находился на переднем крае нашей обороны. В этот день мы были втроем. Клава Прядко в двадцати метрах от меня, справа, Соня Кутломаметова — слева.

В эти холодные декабрьские дни на некоторых участках фронта противник пытался прорвать нашу мощную, крепкую оборону, сломить стойкость наших доблестных воинов. Но нет, им не удалось этого сделать. Врагу пришлось хлебнуть горячего кипятку нашей милой и столь же нелюбезной для врага „катюши“ и тут же откатиться назад. Даже не удержался подлый фриц за прежние оборонительные рубежи.

На нашем участке противник активно готовился к наступлению, доносился гул моторов танков, мотоциклов. Замечено (при длительном наблюдении) большое движение противника на переднем крае.

С шести часов утра и до трех часов Соня уничтожила трех фашистов, я — двух. Ровно в 16.30 противник начал обстреливать передний край нашей обороны из ротного миномета. Много пришлось врагу потратить мин для того, чтобы попасть в наши траншеи. Первая мина, которая разорвалась в траншее, разорвалась неподалеку от Сони. Нас, меня и Клаву, толкнуло чувство, что Соню ранило или убило, и мы бросились к ней, но она уже бежала к нам. Я отбежала от своего снайперского поста не больше, как на два метра, Клава остановилась именно возле моей огневой позиции. Вторая мина попала на то место, где я лежала, третья — прямым попаданием в Клаву… Клава упала, а я только почувствовала какой-то большой толчок в руку. И только Соня заметила, что меня ранило, так как из-под рукава полушубка показался ручеек крови. Я направилась к комвзвода и комроты, комбатальона, рассказала о случившейся беде с Клавой… После всего этого я пошла в санвзвод, там меня перевязали, и тут же я ушла за несколько километров в санроту. Вместе со мной ранило и мою винтовку, но так же нетяжело, она так же сейчас в строю вместе со мной. В госпитале мы вместе с ней были. Она снова бьет метко по подлым фашистам.

В данный момент мы находимся на отдыхе. Обо мне не беспокойтесь, живу замечательно. В недалеком будущем мечтаю попасть на передовую.

С горячим боевым приветом. Сашенька».

«Д. К. Армия. 1 марта 1944 г.

Здравствуй, милая Любашка!

Только вчера я отправила тебе письмо, т. е. ответ на первый вопрос твоего письма. Сегодня же я сажусь писать тебе ответ на остальные твои вопросы.

На второй твой вопрос — „сколько ты убила фашистов?“ — мне ответить легче всего, и притом вы на днях должны получить фотокарточку, общую… Подписал ее лично нач. политотдела т. Лисицын Федор Яковлевич. Он там есть на фото — в серой папахе и в шинели. Очень хороший человек, причем он же является и старшим товарищем и учителем, а самое главное (в основном) — моим воспитателем. Это он воспитал меня и помогает изжить остатки недопонимания (с моей стороны) в работе, чтобы быть бесстрашной в действиях на переднем крае нашей обороны. А короче, все же я напишу, что лично мной из моей собственной снайперской винтовки убито пятьдесят пять фашистов. Пятьдесят пять тех, кто топтал нашу священную советскую землю, кто зверски замучил не одну нашу миролюбивую и трудолюбивую семью, кто много принес на нашу землю страданий, переживаний, бед нашему народу и горячих слез женам, матерям, детям. Я заверяю вас всех, милые мои, что это еще не все. Что каждый фашист, появившийся на нашей священной советской земле, будет убит.