Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

4. Алмазов Б. Распутин и Россия. Прага, Издательство «Грюнхут», 1922.

Книга перенасыщена ошибками , а посему почти не использовал её в работе.

20. Бьюкенен Д. Моя миссия в России. Пер. с англ. Д. Я. Блока. Берлин, «Обелиск», 1924. (Наконец, паршивейший советский перевод мемуаров с приложением статьи А. Керен-ского КОНЕЦ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ) М., ГИЗ.

25. Вырубова А. А. Фрейлина ея величества. Интимный дневник и воспоминания. 1923–1928. Рига, без года. Это немыслимое враньё не использовал в работе.

73. Обнинский В. П. Последний самодержец. Берлин, (около 1912 года). Как известно, тираж около 500 экз. был почти уничтожен царской охранкой. 1 экз. книги — в Москве, другой — у меня.

101. СимановичА. С. Распутин и евреи. Записки личного секретаря Распутина. Рига, без года.

На основании договора, подписанного в мае 1973 года с Лениздатом, Валентин отослал рукопись по привычному для него адресу. Так уж сложилось, что на протяжении многих лет книги Пикуля, который не был членом партии, выпускало партийное издательство, находящегося под эгидой Ленинградского обкома КПСС.

Итак, «Нечистая сила» попала в обкомовскую структуру, где первыми читателями рукописи были цензоры, редакторы и рецензенты, специализировавшиеся в основном на продукции партийного аппарата.

На «Нечистую силу» были даны две рецензии, разные по форме и по содержанию, но сходные своим категорическим неприятием книги.

Так, старший научный сотрудник АН СССР, кандидат исторических наук Пушкарёва И. М. писала по прочтении рукописи:

«Остается неясным, зачем понадобилось автору поднимать давно забытые и погребённые на свалке истории события и факты…»

«Плохое знание истории приводит автора в стан наших идейных противников за рубежом».

«В романе В. Пикуля в противоречии с устоявшимися взглядами в Советской исторической науке, революционная эпоха начала XX века, освещённая гением В. И. Ленина, названа ни много ни мало как “эпоха распутинщины”».

«Пренебрежительно относится автор к марксистско-ленинским взглядам на войну и революцию… даёт своё понимание заслуг исторических деятелей».

«Пренебрегает марксизмом-ленинизмом», «противоречит устоявшимся взглядам», «высказывает своё понимание» и т. д. — в то время это было совсем не похвалой. Это сейчас оценку поведения автора в те времена можно воспринимать как орден за личное мужество, за вклад в демократию и гласность.

И далее:

«..литература, которая “лежала” на столе автора романа (судя по списку, который он приложил к рукописи), невелика…»

«роман… не что иное, как простой пересказ… писания белоэмигрантов: антисоветчика Б. Алмазова, монархиста Пуришкевича, авантюриста А. Симановича и пр.».

Насчёт Алмазова мнение Пикуля, надеюсь, помните? А вот «авантюриста», по словам И. Пушкарёвой, Пикуль действительно использовал. Да и какой уважающий себя писатель проигнорирует почти совсем не известные широкому кругу читателей записки «советника и царём назначенного секретаря Распутина», лишь только потому, что он не «советских кровей». Тем более, что, по отзывам очевидцев, умный, с хорошей памятью, крепкий, доживший до ста лет (умер в 1978 году), секретарь «ручался за полное соответствие действительности изложенных им фактов».

«Рукопись В. Пикуля не может быть издана. Она не может считаться советским историческим романом , истоки которого берут своё начало в творчестве А. М. Горького» (Пушкарёва).

Редакционное заключение, подписанное заведующим редакцией художественной литературы Лениздата Е. Н. Га-бисом и старшим редактором Л. А. Плотниковой, противоречило рецензии И. Пушкарёвой лишь в части утверждения, что «автор, безусловно, располагает обширнейшим (! — А. П.) историческим материалом», но было единодушно по существу окончательных выводов:

«Рукопись романа В. Пикуля “Нечистая сила” не может быть принята к изданию, поскольку… является развёрнутым аргументом к пресловутому тезису: народ имеет таких правителей, каких заслуживает. А это оскорбительно для великого народа, для великой страны, что и показал с наглядностью Октябрь 1917 года» — (из редакционного заключения).

В итоге Лениздат расторг договор. Но Валентин не отчаивался — он отдал рукопись в журнал «Наш современник».

Поскольку рукопись была объёмной, около 44 авторских листов, редакция предложила автору сократить роман. Валентин Саввич дал согласие на сокращение, но сам не принимал в этом деле участия, ибо в это время тяжело болела его супруга — Вероника Феликсовна.