Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

«Нарисованный Вероникой образ Риги в розовых тонах скоро приобрёл серый оттенок, но не оттого, что я изменил свое отношение к Риге, наоборот, я полюбил её». Мрачность настроения Пикуля объяснялась материальными трудностями.

Заработка не было, а надо было кормить себя и жену. В те времена устроиться на работу было легко, но Вероника ни дня в Риге не работала, понимая, что она нужна дома. И она была рядом с Валентином в самые трудные годы его становления.

Ради справедливости стоит сказать — Вероника доставляла ему и много огорчений своим пристрастием — игрой в карты.

Жилищные условия были хорошие. Сразу после войны этот дом был построен для офицеров штаба и политуправления командующим Прибалтийского военного округа Иваном Христофоровичем Баграмяном.

— Странный был дом, — скажет Пикуль в одном интервью. — Если кто-то из генералов покупал чешскую мебель — она была модной в то время! — её жильцы пытались тоже обзавестись такой же. Когда появилась мебель с полками для книг — соседи стали «библиофилами».

«Дом — это где твоё сердце», — говорили древние философы, утверждая тем самым, что жилище человека — неотъемлемая и важнейшая часть его жизни.

На одной лестничной площадке жила семья подполковника Владимира Павловича Шадрина, с которым Валентин подружился. Начитанный и отзывчивый Владимир всячески хотел помочь писателю в нелёгкой жизненной обстановке.

Иногда Пикуля приглашали «на чай», где собирались сослуживцы Владимира Павловича. Пикуль оказывался в обществе трёх Володей: Шадрина, Мотрия и Краснящих. В обществе этого трио было всегда интересно: рассказывали о службе, новостях, концертах, которые они устраивали в Доме офицеров.

В этом же доме поселился и генерал-майор Геннадий Михайлович Громов, который покорил Пикуля тем, что пришёл знакомиться с ним не в генеральской форме, а в спортивном костюме. А потом изредка заходил к писателю на огонёк.

Что касается Вероники, то она быстро вошла в рижскую обстановку, не падала духом, не поддавалась усталости, вела себя так, как будто всё это ей привычно и не доставляет никаких неудобств. Здесь уклад жизни был более размеренный и мелодичный. В своей матушке-России, оставленной ими на время, этого не было.

Чтобы заполнить свободное время с пользой для семьи, она пошла на курсы кройки и шитья. Ни для кого не секрет, что купить что-то модное и интересное в советское время можно было по блату (как не люблю это слово!) или отстояв огромную очередь. Кое-что из вещей ей присылали подруги из Израиля. Но чтобы ни от кого не зависеть, отныне все необходимые для себя и Валентина вещи шила сама. Даже полушубок сшила Пикулю из своей старой шубы. Вкус у неё был отменный. А предпочтение в своём наряде ещё в те давние времена она отдавала брючным костюмам.

Вероника была коммуникабельной личностью. При общении с ней создавалось такое впечатление, что она всё умеет. Когда она болела или Пикуль был занят, она часто звонила и просила принести необходимые книги на дом.

Вероника была редчайшей хозяйкой. Она в полной мере обладала русским гостеприимством, была внимательной и заботливой до мелочей. Пикуль забавлял гостей, рассказывая разные истории, а она создавала уют за столом.

Некоторые современники называют её не в меру гордой. По моему убеждению, это определение к ней мало подходит: многим она отказывала от встреч с Пикулем, чтобы сберечь драгоценное рабочее время писателя, а в таких случаях нужно быть исключительно тактичной, чтобы не обидеть ни читателей, ни корреспондентов, ни критиков.

Вероника делала всё для того, чтобы её любимый муж мог спокойно и плодотворно работать в новой обстановке.

Весной 1963 года Пикули сняли дачу на острове Булли — в 15 километрах от города, где проживали по 7–8 месяцев в году. Этот двухэтажный дом на улице Дзинтару, в котором Пикули арендовали второй этаж, знали в первое время только приезжавшие редакторы и родственники. Потом круг расширился — появлялись прежние друзья из Ленинграда по литературному цеху, читатели, киношники…

Хозяева дачи Хильда и Роберт Мелнгайлисы сначала дивились новым поселенцам: живут не как все люди. Обычно на дачах отдыхают, загорают, купаются в море. А эти сидят дома: особенно Пикуль — ночами работает, днём спит или едет в город, возвращаясь с пачками книг, но впоследствии привыкли к дачникам.

Многие из писателей, посещавших его на острове, задавали вопрос: «Почему живой, любивший компании писатель стал на острове своего рода “затворником”?» Он обычно отшучивался, а если говорить серьёзно, отвечал: «Это внутренняя эмиграция, чтобы найти самого себя в жизни и своё место в литературе».