Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Листая страницы журнала «Аврора», Валентин наткнулся на повесть «Горбатый стакан». Прочитал. Тогда-то Пикуль и понял, что Леонид попал в беду, имя которой пьянство. Как оказалось, вино и талант — несовместимы. Он верил в Леонида, но в данном случае «горбатый стакан» оказался сильней. И в 1982 году ушёл из жизни, сгинул этот незаурядный талант.

Валентин вспоминал: «Если была бы нормальная семейная обстановка, Лёнька выкарабкался бы из этой ямы — он сильный, но к этому зелью пристрастилась и жена… И погиб талантливый писатель — смелый, принципиальный и добрый человек»…

Целых семь лет потребовалось Пикулю, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее первый роман от второго. Для писателя — это большой срок. Сколько бы он мог создать произведений за этот период! А как много разочарований было в жизни, вплоть до вывода: взялся не за своё дело, только начав писать, — исписался.

На многих совещаниях говорилось о нём как о подающим большие надежды молодом писателе.

Анализируя эту ситуацию, писатель Владимир Дягилев пишет: «Почему же у нас всё ещё мало молодых писателей? Почему юный Шолохов был уже писателем? Почему “Брага” и “Орда” двадцатипятилетнего Тихонова волновали сердца читателей? Почему молодой Фадеев написал свой замечательный “Разгром”, сразу же был признан и зачислен в семью советских литераторов? И почему теперь писателями становятся те, кому за тридцать?..

Неужто оскудела талантами земля русская? И это не так…

Конечно, хорошо, когда первая книга становится заметным произведением. Бывает, что первая книга — лучшая книга автора. Но чаще всего автор растёт от книги к книге. Или вдруг совершает неожиданный творческий взлёт. Вот и надо подбодрить его вовремя, не дать разувериться в своих силах, не дать молодому автору постареть…

Ленинградец Валентин Пикуль много лет работал и ждал опубликования своего романа “Океанский патруль”. И лишь через два с половиной года после появления этой хорошей книги был принят в союз…»

Ни одна книга не проходит бесследно для писателя — каждая из них оставляет зарубку на сердце, каждая составляет свою веху в жизни.

Тему для нового романа Пикуль нашел совсем неожиданно: ему подсказала её недавняя история.

«Роман “Баязет” я считаю первым историческим романом, именно с него начался отсчёт моей исторической романистики. После написания “Баязета” я опубликовал много разных книг, но “Баязет” на всю жизнь остался мне близким и дорогим, как первенец матери…» — вспоминал В. Пикуль.

В жизни каждого из нас бывают такие непредвиденные случаи, которые благотворно влияют на судьбу человека и его работу. Так случилось и с Пикулем. В пору его «метаний» и «качки», в пору горестных раздумий, писатель Сергей Сергеевич Смирнов вёл поиски и открывал неизвестных миру героев Брестской крепости. По радио об этом говорили день и ночь. Пикуль прислушался и вспомнил: подобный подвиг героев он уже встречал в русской истории — это подвиг защитников крепости Баязет.

По сути дела, герои Бреста 1941 года повторили подвиг дедов и прадедов, оборонявших Баязет во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов.

Открытие Смирнова совпало с внутренним настроем Пикуля: «Вот это и есть то самое, о чём я должен писать». Валентин «заболел “Баязетом”».

Титульный лист рукописи сообщает нам, что роман был начат 27 декабря 1957 года с подзаголовком — восточный роман.

Как известно русско-турецкая война шла по двум направлениям: Балканском и Кавказском. О событиях войны на Балканах написано немало, а тема Кавказского фронта отражена в нашей исторической литературе и науке явно недостаточно. К этой теме прикоснулся Валентин Пикуль и выступил здесь практически первопроходцем. Если на Балканы были брошены огромные силы России, то войну в Закавказье русское командование решило вести силами Кавказского военного округа. Из семи дивизий округа против турок было выставлено только четыре, остальные оставались в тылу для поддержания порядка и устрашения горцев.

«С большой робостью я садился за свой первый исторический роман “Баязет”. Тут я понял заманчивую сложность этого дела. Пишущий о современности не задумывается сажать своих героев за стол, поить их чаем и кормить бисквитами; он живёт среди героев, и потому их привычки — его привычки. Совсем иное в историческом романе. Сказать, что герои сели пить чай, — это значит, ничего не сказать о чаепитии. Ведь сразу возникает масса вопросов: был ли у них чайник? как заваривали чай? из чего пили? с сахаром или без сахара?.. Вот на таких исторических мелочах романист чаще всего и попадается».