Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

Пикуль поднял имеющиеся источники и подтвердил Игорю Анатольевичу в письме, что в этом районе действительно сражались с японцами дружины Внукова и Филимонова.

Это письмо, пусть и объёмное, хочется привести с небольшими сокращениями, оно от современного зэка, послушаем, что он скажет о каторге:

«Как мог, оттягивал, но сегодня прочёл последнюю страничку Вашей “Каторги”. Но вместе с тем нужно заметить, что было задето и моё самолюбие. Пусть Пикуль известный романист, но помимо архивной информации, доступной далеко не каждому, он, к превеликому стыду, утёр тебе нос в описании некоторых деталей местности, быта и людей. Тебе, живущему в этих местах, не знать своего края просто непростительно. Да и соотношение: ты — коренной, Пикуль вряд ли по-настоящему осмотрелся, если даже и бывал на острове. Это даёт особую признательность и почтение: спасибо Вам за труд!

Ваша “Каторга”, несомненно, есть самая удачная страничка в истории Сахалина того периода. От соседей слышу только положительные отклики…

Но у Сахалина есть и другая, не менее ужасная и трагичная страница истории — 1937 год.

Не взяли бы Вы на себя ответственность и честь осветить в художественно-документальном плане и это время? Уверен, что потомки репрессированных будут благодарны Вам за это. И не только они.

Время перестройки позволило широкому читателю узнать такие вещи, которые всего лишь пару лет назад предусмотрительно были не для печати. Положение сахалинского каторжника с достаточной ясностью можно себе представить после прочтения Вашей “Каторги”, а вот шкуру современного зэка (здесь и далее выделено автором. — А. П .) мне приходилось примерить в действительности…

Есть и другая неосвещённая тема. Ведь на многих стройках первопроходцами были зэки, а не комсомольцы. Не уменьшая мужества последних, о первых — не обязательно кричать, но и правильно ли замалчивать? Конечно, различие есть, и огромное. Но ведь в обоих случаях люди , а уже потом — зэки , и всё опять-таки на благо человека.

И последнее. Во всех отношениях симпатичен Полынов и его королева. Уверен: без этого героя “Каторга” читалась бы и даже воспринималась совсем не так. Если не секрет, скажите, пожалуйста, — есть ли в этом образе (как и в Аните) что-либо документальное, или же они Ваш вымысел?..»

Реально существовавшего Полынова не было, это образ собирательный. Но, думаю, многие могли заметить, что автора всегда влекли сильные личности, волевые и целеустремлённые, типа героев Джека Лондона, чётко знающие, чего они хотят добиться в жизни. И в большинстве произведений Валентина Пикуля такие герои есть. Честные, волевые, самоотречённые, верой и правдой служившие своему народу и Отечеству.

Романом «Каторга» Пикуль закончил свою одиссею о дальневосточных событиях 1904–1905 годов, в которую входят три вышедших ранее романа: «Богатство», «Три возраста Окини-сан», «Крейсера».

Желающих провести летний отдых на Рижском взморье в советские времена было предостаточно. Чтобы снять на сезон более или менее приличную дачу, этим вопросом надо было заниматься много загодя. Найти хорошую дачу в последний момент — дело практически безнадёжное.

За тревожной суетой прошлого года я как-то упустила это из виду. В результате весной 1987 года мы остались без дачи.

Я сильно расстроилась: ведь судя по дням, проведённым в санатории, климат и природа взморья благотворно влияли на состояние здоровья Валентина. Отчаявшись, после нескольких безуспешных поисковых попыток я решила обратиться за помощью к властям, чего раньше никогда не делала.

Без ведома Пикуля набрала телефон секретариата председателя Совета министров ЛCCP и попросила меня принять, на что сразу же получила согласие. Общительный и очень приветливый Юрий Янович Рубен расспросил о здоровье Валентина Саввича, поинтересовался его работой и проблемами. На изложенную мною просьбу откликнулся обещанием помочь.

Это сейчас мы всё реже и реже верим обещаниям. А тогда… Буквально через несколько дней мне позвонил управляющий делами Совета министров и пригласил проехать с ним в Юрмалу, чтобы посмотреть дачу. Расстояние до Дзинтари в разговорах преодолели незаметно.

Симпатичный одноэтажный домик с тремя комнатками внутри мне понравился, на нём и остановились.

Вернувшись домой, я попросила Валентина написать заявление. Поток протестов выражался в словах, что ему ничего не надо, что ничего никогда и ни у кого просить не будет.