Антонина Пикуль - Валентин Пикуль

И вдруг поблизости треснула сломанная ветка, юнга уловил шорохи шагов и почувствовал присутствие человека.

Валентин поближе придвинулся к двери склада с оружием, своим телом прикрывая её.

Но что-то, видимо, спугнуло диверсанта или нарушило его планы. Он выпустил зелёную ракету и исчез. Почему диверсант ушёл, оставив на снегу свои следы, для руководства школы так и осталось загадкой.

Каждый день юнги не только постигали азы своей специальности, но и заготавливали дрова, валили лес для строительства камбуза, складских помещений.

«15–16 декабря рота рулевых валила лес, — рассказывал друг Валентина Джек Баранов и очевидец событий. — Было очень холодно. Отогревались по очереди у большого костра. Мы с Валей лежали напротив друг друга по разные стороны костра. И тут случилось непредвиденное: подрубленная ель вопреки всем прогнозам, ветвями упала на костер, одновременно накрыв верхушкой Валентина. Пока он выбирался из “горящего плена”, на нём загорелась телогрейка и шапка. Пикуля госпитализировали с ожогами в госпиталь».

Несмотря на постоянные боли, госпиталь показался Вале раем. Здесь к нему пришла первая любовь — чистая и нежная — к медсестре с белым монашеским клобуком на голове. Он радовался улыбке медсестры, подолгу простаивал около её стола: счастливый влюблённый рассчитывал на ответное чувство, но… Заметив пристальное внимание юнги к сестре, лечащий врач перевёл Валентина в палату к тяжелобольным лётчикам. После выписки из госпиталя Валентин в течение несколько месяцев пытался «подсластить» свою любовь. Приносил Гале свой месячный сахарный паёк. Сахар она принимала, а о любви — ни слова.

Однажды друг увидел Галю вдвоём с мужчиной. Валентин набрался храбрости и решил выяснить отношения. От Гали он узнал, что она замужем и у неё есть ребёнок. Вспоминая свою молодость, Пикуль обычно шутил: «Моя первая “сахарная” любовь быстро растворилась».

Первый учебный год принёс много знаний и много трудностей. Занятия шли по десять — двенадцать часов в сутки. Юнг готовили как старшин, без скидок, давая им самую сложную теорию.

Валентин учился в пятой роте по классу рулевых. Знания, полученные в кружке «Юный моряк», как сигналы, внезапно всплывали из глубины памяти на поверхность, и с поразительной точностью и ясностью Валя отвечал на любой сложный вопрос преподавателя.

«Худое и бледное лицо Вали всегда преображалось на занятиях по “Морскому делу” и “Мореходным инструментам”. И в первую очередь поражала его исключительная память… В предмете “Набор корабля” нужно было перечислить сотни названий рангоута и такелажа — от киля до клотика, причём вся терминология была на английском и голландском языках.

Валя это делал без ошибок, мастерски, с каким-то шиком, блеском, с чистым акцентированием слов. Этот эффект положительно действовал на нас, и я невольно старался ему подражать. На первой же лекции по теории гирокомпаса, которую вёл мичман Сайгин, Валентин был буквально потрясён и увлёк меня. Первое, что он сделал — взял книги по теории и устройству гирокомпаса “Аншютц”. Валя объяснил мне, чтобы запомнить и лучше знать материал, необходимо конспектировать. Слово “конспектировать” было для меня новое, незнакомое, смысла его я не знал и, недолго думая, из толстенной книги по теории гирокомпасов начал переписывать в тетрадь всё подряд, не пропуская знаков препинания. Через несколько напряжённых «творческих» часов этой адовой работы Валентин подошёл ко мне, посмотрел, покачал головой, хмыкнул и спросил: “Ты что делаешь?”

Отвечаю: “Конспектирую”.

— Нет, — говорит он, — это делается не так. — Я видел, как отец работает с книгой, готовясь к политзанятиям, выделяя основной смысл в конспекте» — так писал о занятиях в школе юнг Джек Баранов.

Роль первого ученика не только выделяет, но часто и отгораживает его от товарищей. Но с Валентином этого не произошло. Многие юнги, видя отличное знание Валентином морского дела, стали обращаться к нему за помощью: объяснить непонятные трудные вопросы. На глазах вырос авторитет Валентина среди юнг.

Начало 1943 года было встречено несколькими радостными событиями. Для поднятия дисциплины и морального духа курсантов в школе юнг ввели ленточки и погоны.

Погоны представляли собой чёрные квадраты, на которых была отштампована буква «Ю». Одновременно с погонами на бескозырке крепилась ленточка с надписью золотом «Школа Юнгов ВМФ» с правого бока с бантиком. Погоны радовали глаз, но как поступить с ленточкой? Валентин долго колдовал над ней, пока прикрепил как нужно. Так юнги стали мальчиками с бантиками.