Михаил Шервуд - Женечка, Женька и Евгеша

Занимались этим делом практически сутки. А недалеко стояли большущие ёмкости, в которых мыли посуду. Три парня стояли на помостах в длиннющих прорезиненных фартуках и большущими деревянными вёслами перемешивали посуду, сливали горячую грязную воду, заливали кипятком, ещё раз перемешивали, сливали воду, наклоняли эти ёмкости и расставляли посуду по полкам. Дежурный санинструктор проверяет чистоту реактивом, и если чуть что – ещё раз та же процедура. Работают они, по лицу пот течёт, капает с носа, они его сдувают. Потные насквозь.

Мамочки мои, думаю, хорошо, что не попал «на посуду»! После наряда мне сказали: не повезло тебе с картошкой, посуду мыть легче. Ребята, говорю, в чужих руках, всегда, известное дело... Посмеялись и согласились. Приходилось, конечно, и мне мыть посуду. Наряд на кухню остаётся нарядом на кухню в любом случае, чего уж там. Вот разве что летом, в жару, когда делают квас, можно попить в удовольствие. А то ведь на столы ставят из расчёта по кружке на человека. Женька поправил: «Не на человека, а на солдата, и не надо путать, дорогой товарищ.» Ну да, конечно.

И ещё хозработы. Таких работ всегда предостаточно, никакой хозвзвод не управится. По правде, мы их любили, скажу так. Не надо бегать в жару и холод, торчать под дождём, топать на плацу, стоять на посту и пр. Работай себе, но опять же, вагоны с углём разгружать – радость небольшая. Правда, после угля - сразу в баню и полная замена обмундирования. Хотя тоже не без всяких… Например, помню, на первом году досталось нам заготавливать лёд на речке для погребов. Холодильников тогда в погребах не было. Так вот, «удовольствие» очень сомнительное. Промокли, замёрзли. Одна радость – сменили обмундирование. А это хорошо.

На утреннем разводе сказали: «Строители, выйти из строя!» Вышли мы. Подходит Медный Лоб с бумажкой: какая специальность у кого. Говорю, арматурщик. Это, говорит, хорошо, нам штукатурщики нужны. «Товарищ майор, - говорю, - я арматурщик, а не штукатур, штукатурить не умею.» Он не слушает: «Я сказал, штукатурщик нужен!» Ну, не кретин? Женька меня за хлястик: «Закрой пасть, идиот, это же Медный Лоб!» Говорю: «Женька, это же Кузя штукатур, так-перетак, ты не знаешь, что ли?» - «А ты не знаешь, что это Медный Лоб?» Да, конечно, но ведь штукатурить не умею, а заставят, и что делать? Он смеётся: «Такая твоя судьба. Отстреляешься, не писай.»

Или вот, достраивали танковые боксы, там ещё надо было стропила доустановить, кровлю, потолок подвесить, всякое такое. И опять же Медный Лоб. Надо, говорит, крыть кровлю на боксе. Женечка ему: «Товарищ майор, сначала же стропила надо…» Не слушает: «Кройте кровлю, младший сержант, стропила потом.» Ну, не идиот! И что делать? Решили «тянуть кота за хвост», всё равно появится полковой инженер или кто-то из спецов. Имитируем трудовой процесс, появляется полковой инженер: «Почему сачкуете?» Объяснили ситуацию. Полковой инженер от удивления аж руками всплеснул: «Ума нема - кажи калiка!» А нам-то что делать? У него шуточки: «Младший сержант, пошли его на …, но не ругайся.» Ага, младший сержант – майора! Тогда он сказал, мол, сошлитесь на меня, я велел прекратить крыть кровлю и приказал ставить стропила. Выполняем последний приказ. В принципе, он такой же заместитель КП, как и Медный Лоб, так что...

Так о Медном Лбе. До него очень недолго был другой замполит. Подполковник, Герой Советского Союза, орденов целая пачка. Про него говорили, он в сорок первом был в плену несколько часов, сбежал с оружием и документами часового. Провоевал всю войну, а через некоторое время вспомнили: ага, был в плену, значит, предатель. Лишили звания и орденов, воткнули двадцать лет за предательство. При Хрущёве выпустили, восстановили всё. И в тот же полк. Он всё время, сколько мы его видели, находился рядом с солдатами. Он был, ко всему прочему, ещё и просто хорошим человеком. А здоровье при «следственных действиях» и в лагере подорвано, раны о себе напоминают, состояние здоровья, как это формулируют, несовместимо с воинской службой. Может, и иные причины, скажем, он стал неудобным человеком для руководящих товарищей, напоминанием ненужным. Тут как раз решили укрепить партийные ряды Вооружённых Сил партработниками с гражданки. Вот и прислали «укрепителя», дали майорское звание. Офицеры его сходу прозвали Олег Попов (был такой знаменитый клоун в то время), а солдаты - Медный Лоб. Это прозвище закрепилось за ним на те почти три года, пока его не выгнали на гражданку. Ко всему прочему, он и человеком был дерьмовым, если не сказать больше.