Вадим Яловецкий - Хроники старого меломана

Он играл пластинки на 33, 45 и 78 оборотов в минуту. Динамик находился в крышке, а ручки громкости и тембра располагались на горизонтальной панели, по тем временам вполне приличный звуковоспроизводящий аппарат! Взрослые не пропускали новинки фирмы «Мелодия». Коллекция винила росла и со временем приобрела внушительный размер. Тогда же мною были переслушаны почти все шлягеры отечественной и редкой по тем временам зарубежной эстрады. Я уверенно ориентировался среди стопок уныло оформленных конвертов с отечественным винилом на 33 оборота (но попадались и увесистые кругляши на 78), особенно запомнилась песня из фильма «Последний дюйм». Кто-то наверняка помнит мрачный текст Бена Эйсли в исполнении солиста Большого театра Михаила Рыбы. Какая-то захватывающая музыка и необычные слова для того времени, пробирающие до мурашек!

Эстрадные записи из коллекции дяди я слушал без конца и в больших объёмах, возможно, это обстоятельство основательно подготовило меня к знакомству с настоящим роком. А это случилось в 1966 году, когда я перешёл в 190 школу с художественным уклоном.

До того была восьмилетка, которую я с трудом закончил. Одноклассники, дети потомственных пролетариев — в основной своей массе простые дворовые пацаны, которые быстро впитывали плохое и отторгали хорошее. Представление о культурном и духовном базисе поколения шестидесятых даёт сама атмосфера тех лет: серый, унылый заводской район города, толпы вечно пьяного рабочего люда, скандалы в коммунальных квартирах, голодное существование в условиях дефицита и прочий негатив, порождённый войной, репрессиями, кривой хрущевской оттепелью и другими советскими реалиями.

Этот факт неизменно сказался на досуге, который состоял не только из корпения над учебниками, но и раннего знакомства с алкоголем, курения в школьном туалете, бесконечными драками. Справедливости ради, в той далёкой совдеповской 108-й школе устраивались культпоходы в кино, театр и музыкальные лекции в Концертном зале у Финляндского. Это, конечно, отвлекало от серого однообразия и мелкого хулиганства, вроде стрельбы из самодельных пистолетов — «поджиг» или взрывов магниевых бомбочек.

И, всё-таки, музыка стояла у меня на втором плане и доминировала лишь на первых редких и неумелых танцульках в школьные праздники или вечеринках у друзей. В новом учебном заведении я попал в другую для себя среду. Ученики, в основной массе, были отпрысками питерской художественной интеллигенции, состоятельных людей из среды чиновников и дельцов теневого бизнеса. Поначалу я чувствовал себя человеком «низов», чего очень стеснялся, но затем потихоньку освоился в новом коллективе.

Хорошо помню, как в английскую половину (класс был разбит на две языковых группы, моя — французская), кто-то принёс альбом «битлов» «Revolver», а вокруг проигрывателя, на котором гордо крутился жёлтый ярлык английского «Parlophone Records», сгрудился тесный кружок заинтересованных школьников. Сейчас улыбаюсь, вспоминая, как наши умники фыркали: мол, так себе «музычка», наша лучше!

В то время я прибился к Сашке Зубковскому, который поведал, что у него дома имеется настоящий катушечный магнитофон и записи фирменной музыки. И вот где-то весной 1967 года я был приглашён в знаменитый элитный «Дом Кирова» на одноимённом проспекте. В гостях, открывши рот, слушал записи «битлов» и других музыкальных групп. Сашка похвастался импортным журналом, где на передней обложке красовались британские «Роллинги». Позже я выкупил у него этот яркий образчик чужой и притягательно-неведомой жизни. Несмотря на то, что нас разделяло ощутимое классовое неравенство, мы подружились. Я стал часто наведываться к Саше: шестнадцатилетним юношам было о чем поговорить, а, главное, что нас объединило, — это нарастающее увлечение западным роком. Кумирами стали «The Beatles», хотя магия их творчества не сразу меня закружила.

Понадобилось время, чтобы проникнуться чужой музыкальной культурой, энергичными ритмами, завораживающими мелодиями ливерпульской четвёрки и почувствовать насколько она отличается от совковой эстрадной патоки. К осени, после прослушивания совсем свежих записей «Bee-Gees», я уже был озабочен мыслью о приобретении магнитофона и пластинок.

Мечтать не вредно! А, где взять средства на такую роскошь, как магнитофон и зарубежный винил? В то время мы с матерью получили комнату в деревянном бараке, так называемом манёвренном фонде, выделяемом райисполкомом до подхода очереди на новое жилье. Не стоит напоминать жителям нашего города, сколько можно было прождать лет и даже десятилетий в ожидании «смотровой» на новую комнату или квартиру. В моем случае прошло целых двенадцать лет, пока мы с женой и маленьким ребёнком получили две комнаты в новом районе Ленинграда.

Читать дальше