Николай Шараев - Пригорьевская операция

Ночью бригада беспрепятственно пересекла Мглинский большак, чуть южнее Ершичей, и снова оказалась в знакомом лесном краю.

Леса по-прежнему блокировались немцами, но теперь вражеских солдат было здесь значительно меньше. Наш лагерь каратели превратили в свою лесную крепость: вырубили вокруг деревья на расстояние ружейного выстрела, опоясали дерево-земляными укреплениями, за которыми укрылся сильный гарнизон.

— Ну и черт с ними! — сказал, узнав об этом, Коротченков. — Пусть сидят. Все будет меньше ихнего брата на фронте. Леса у нас большие, найдется место и для партизан…

Начальник Западного штаба партизанского движения Попов приказал прервать на несколько дней движение на железной дороге Кричев — Унеча. Щербаков и Мищенко попросили доверить это задание 2-му батальону. От штаба бригады с ними пошел Винокуров.

Четверо суток добирались щербаковцы до места намеченной диверсии между Климовичами и Костюковичами.

К великому удивлению Щербакова и Винокурова, появление партизан не явилось для оккупантов неожиданностью. Все говорило за то, что здесь ждали «визита» и подготовились к нему. На станции Костюковичи стоял под парами бронепоезд. В нескольких населенных пунктах всего день назад сосредоточились довольно крупные силы противника. Гарнизоны оккупанты разместили так, что в любой момент могли быстро окружить небольшой лес, который мы полагали использовать как исходную позицию.

— Ну и ну, — пожал плечами Щербаков, выслушав доклад командира взвода разведки Измашкина. — Чертовщина какая-то получается. Если все это связано с нашим приходом, значит, немцам кто-то заранее сообщил о замыслах партизан. Ведь надо было время, чтобы подготовиться… Кто мог сделать такую подлость? План операции знал только командный состав. В населенные пункты по пути следования мы не заходили.

— Может, проболтался кто из разведчиков? — осторожно предположил Винокуров.

— Это исключено, — вскинулся Измашкин. — За разведчиков ручаюсь головой!

— Кто же предупредил немцев? — спросил комбат, обводя глазами присутствующих.

— А возможно, и никто, — сказал в раздумье Винокуров. — Фашистам житья нет от белорусских партизан. Не исключено, что один из местных отрядов нацелился на этот же участок дороги, да не сумел сохранить в тайне свою задумку…

— Вполне возможно, — согласился Щербаков. — Хотя я не исключаю и того, что нас кто-то предал. Потом разберемся. Сейчас надо думать, как выполнить задание. Предлагаю, не теряя времени, передвинуться вдоль дороги километров на пятнадцать и взорвать полотно на том участке. Кстати, там есть, судя по карте, небольшой мостик. Махнем и его заодно.

Все согласились с предложением комбата. Через час батальон двинулся к новому месту диверсии и к полночи 18 февраля благополучно достиг цели.

Вытянувшись редкой цепочкой вдоль полотна, бойцы Щербакова приступили к делу. Жителей окрестных деревень разбудил оглушительный взрыв — взлетел на воздух железнодорожный мост на безымянной речке. Затем последовала целая серия взрывов.

Пока гитлеровцы разбирались, что к чему, пока спешно подбрасывали солдат к месту происшествия, батальон, выполнив задачу, двинулся в обратный путь. За спиной у партизан остались развалины моста и пять километров взорванного через каждый стык железнодорожного пути. Гитлеровцы открыли стрельбу из минометов и пулеметов, но она уже была не страшна нашим: батальон находился за пределами зоны огня. Ночная метель старательно заметала следы партизан.

…Ожидая возвращения 2-го батальона, бригада остановилась в километре от опушки леса, недалеко от деревни Пашино. Чтобы укрыться от холода, партизаны быстро соорудили легкие шалаши. Кое-кто не поленился даже сделать землянки, хотя точно было известно — эта стоянка временная.

Установив с нами связь, командование 2-й Клетнянской бригады сообщило, что соединение Героя Советского Союза Федорова, базировавшееся зимой в Клетнянском лесу, возвращается на Украину и можно занять его лагерь. Мы решили воспользоваться этим предложением. Ждали только возвращения Щербакова.

Накануне дня Красной Армии разведка отметила концентрацию противника в ближайших деревнях, особенно в Сукромле и Пашине. Видно, каратели опять готовились к делу. Боеприпасов у нас было достаточно, условия для обороны оказались подходящие. Командование бригады решило принять бой, хотя и отсутствовал 2-й батальон.

Утром 23 февраля гитлеровцы начали артиллерийскую подготовку. Обстреливалась главным образом опушка леса, отдельные снаряды и мины рвались даже в лагере.