Эндрю Ллойд Уэббер - Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

В EMI тоже был такой человек. Его звали Мартин Уилкокс. Не знаю, добирался ли он когда-нибудь до топ-менеджеров, но он дошел до Тима Райса. Группа, которую он впаривал, носила подходящее психоделическое название – Tales of Justine. Ее движущей силой был подросток Дэвид Долтри, конечно же заявлявший, что он – дальний родственник Роджера Долтри из группы The Who. Никаких доказательств этого я так никогда и не увидел. Он жил в вальяжном и скучном пригороде, в Поттерс Баре в Хартфордшире, не так далеко от родителей Тима. Возможно, песни с названиями вроде «Albert (A Pet Sunflower)» [15] «Альберт (Домашний подсолнух)». составляли план побега из унылого городка. У Дэвида был приятный музыкальный голос, и он был знаком с группой Mixed Bag, которая делала хорошие каверы на хиты того времени.

Тиму удалось заставить EMI подписать контракт с Tales of Justine. «Albert (A Pet Sunflower)» должна была стать первым синглом, и Тим договорился, что я аранжирую ее. «Альберт» был должником британского мюзик-холла, так что я втиснул духовой оркестр в стиле «Sgt. Peppery» в начало записи, что было довольно забавным. Мы все думали, что это достаточно оригинально, чтобы стать популярным. Мы с Тимом даже подписали контракт с группой в качестве менеджеров, назвавшись Antim Management. Они дополнили наш небольшой список, состоящий из одной единственной Росс Ханнаман, которая бросила свою предыдущую команду (возможно, потому что у нее была небольшая интрижка с Тимом). К сожалению, ее сотрудничество с Antim продолжалось недолго. Она сошлась с Марком Виртзем – автором «Excerpt from ‘A Teenage Opera», который не замедлил сообщить в пресс-релизе, что скоро мир услышит новую Росс Ханнаман. По факту мы не услышали ничего. Росс и Марк поженились, и спустя два года разошлись.

Впрочем, Antim Management невозмутимо восприняли разрыв с Росс. Будучи передовыми представителями своих клиентов, мы разработали и напечатали психоделические конверты для пластинки «Albert». Целую ночь мы складывали пробные экземпляры в эти конверты. В EMI никогда не делали специальные обложки для синглов. И идея заключалась в том, что, увидев наши конверты, радио продюсеры и журналисты могут подумать, что EMI по полной вложилась в этот релиз.

К сожалению, глава отдела продвижения в EMI, тридцатилетний Рой Фезерстоун, был далеко не в восторге от нашего проекта, как и британская публика. Продажи были нулевые. Рой страшно отчитал Тима. Поэтому я был в ужасе, когда бабушка сказала, что звонил мистер Фезерстоун и просил передать, что хочет встретиться со мной в офисе. Я был совершенно не готов увидеть улыбающегося Роя и получить предложение выпить чашечку кофе, когда спустя две недели, трясясь всем телом, зашел в его кабинет. Тим записал несколько песен с Дэвидом Долтри, а я обработал их. Мистер Фезерстоун сказал, что песни ничего, но вот аранжировки – нечто потрясающее, особенно одна под названием «Pathway», в которой я экспериментировал со всеми видами эффектов. Он хотел помочь мне получить еще пару песен для аранжировок. То был первый раз, когда кто-то в звукозаписывающей компании заметил мою музыку, пусть даже это были всего лишь оркестровки. Момент был как нельзя лучше, потому что Тим только что сообщил мне новость, которая ударила меня, как обухом по голове.

Норри Парамор объявил, что, как раньше сделали Джордж Мартин и другие топ-продюсеры EMI, он тоже покидает компанию, чтобы основать свою собственную. Он позвал Тима в качестве своего ключевого сотрудника. Отказаться от такого предложения было невозможно. Но было ясно, что, несмотря на все намеки Тима, Норри не был готов брать меня на работу. Более того, он нанял другого выпускника Вестминстера, Ника Ингмана, на должность аранжировщика и композитора.Вместе с Тимом он должен был сочинять песни для вторых сторон пластинок и все такое. По иронии судьбы, Ник был солистом группы, которая исполняла «Make Believe Love» на моем концерте в честь дуэта Peter and Gordon.

Тревога не оставляла меня. Тиму исполнилось двадцать три, у него была работа с реальными перспективами и пропуском в мир музыки. Мне же было девятнадцать, у меня был мюзикл без каких-либо надежд на постановку, а еще я бросил Оксфорд ради работы с Тимом. Хотя бы Рой Фезерстоун протянул мне руку помощи. И, на самом деле, у меня сложились хорошие отношения с Роем, но это было десять лет спустя. А пока моим единственным достижением был пятничный школьный концерт.

Пятница 1 марта 1968 года была серым, тусклым, пасмурным днем, но не слишком холодным для этого времени года. Где-то в два часа дня шумная компания примерно из двухсот родителей, в основном матерей, так как это был будний день, собралась на входе в школу Colet Court без каких-либо особых ожиданий. Все разговоры были сосредоточены на надежде, что этот заключительный концерт «Иосиф и его удивительный разноцветный плащ снов» окажется не слишком долгим, чтобы успеть доехать домой до часа пик. Одна молодая мама сообщила, что Джонни Кэш в этот самый момент женится на Джун Картер. В общем, устроившись на неудобных школьных стульях, родители были поражены тем, что увидели на сцене.