Эндрю Ллойд Уэббер - Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

Практически в то же самое время, когда Тим начал работать в EMI, я получил письмо из Магдалины. Оно сразу переходило к делу. Руководство колледжа каким-то образом узнало, что я работаю над мюзиклом. Они желали мне удачи, но надеялись, что я осознаю, что, когда я вернусь к учебе, я должен буду полностью сконцентрироваться на ней, а не на чем-то еще. Если я хочу, я могу обсудить с ними возможность перевода на другой курс, но, если я вернусь, то они ждут от меня подтверждения престижного статуса стипендиата.

Реальность настигла меня. Я думал променять историю на музыку. Мой отец знал доктора Бернарда Роуза, высокоуважаемого руководителя легендарного хора Колледжа Магдалины. Но отец был против того, чтобы я слушал музыкальный курс. Он боялся, что оксфордская программа будет слишком академичной для меня. Так что единственным моим оксфордским будущим была история. Взглянув на вещи реально, я понял, что мне придется взять трехлетний перерыв от музыкального театра или, по крайней мере, от попыток любого профессионального участия.

Тем временем Тим, который был почти на четыре года старше меня и, по понятым причинам, был достаточно амбициозным, начинал работать в креативном отделе всемирно известной звукозаписывающей компании. Даже если он был на низшей ступеньке карьерной лестницы, он уже вошел в нужную дверь. Тим без проблем мог самостоятельно записать хит или сделать это с другим композитором. Он мог легко потерять интерес к своему юному компаньону, которого привлекал только театр, мир далекий от одержимой хит-парадами EMI и разгоряченного «Свингующего Лондона». Кроме того, я понимал, что Оксфорд не сможет предложить мне никого, чьи стихи могли бы сравниться с лирикой Тима.

Вернуться в Оксфорд или уйти? Это было одно из важнейших жизненных решений, и вокруг не было никого, к кому я мог бы обратиться за советом.Родственники указали бы мне на два унылых экзаменационных школьных результата в качестве моих единственных сведений об образовании. У меня была дополнительная музыкальная степень, но я ни в коем случае не был исполнителем, так что тут тоже не было никакой надежда. Почти все, что могли сказать обо мне окружающие, – то, что я писал мелодии, имел странную тягу к мюзиклам и страстно любил архитектуру и историю Средневековья. Я точно знал, что моя семья будет потрясена, если я откажусь от спасательного круга, который бросил мне Колледж.

Я продолжал мучиться. Что, если мюзиклы были лишь несбыточной мечтой? Что, если я не так хорошо в них разбирался? Я знал, что я – не поэт. Так не было бы безумием начинать карьеру там, где моя музыка так сильно зависела от слов и сценариев, над которыми я не имел власти? Что, если автор слов, в данном случае Тим, откажется работать со мной? Что, если он не справится? Большинство мюзиклов с треском проваливались. Так почему мои должна была ждать другая судьба? Это конечно, если бы я когда-нибудь поставил хоть что-то.

Снова и снова я думал о том, что оксфордская степень могла бы мне дать. Я не мог представить карьеру, которая одновременно приносила бы мне и удовольствие, и средства к существованию. Но у моих родителей совсем не было денег; они даже не владели квартирой на Харрингтон-роуд, а снимали ее. И я должен был когда-то начать зарабатывать на жизнь. Но с дипломом или без? И дипломом в какой области? Оксфорд, по крайней мере, отложил бы это сложное решение на три года. Правда, мне пришлось бы как следует взяться за учебу и упорно работать, чтобы получить достойную ученую степень. С другой стороны, я переживал, что занимаю льготное место в колледже, которое куда больше было нужно кому-то более достойному, чем мне, выбранному котом профессора Макфарлейна.

Уверенность была только в одном: как мое решение бросить колледж повлияет на семью. Бабушка Молли будет волноваться еще больше. Ви и Джордж рассвирепеют. Мама, возможно, воспримет новость относительно спокойно. Но я не знал, чего ожидать от отца.Из всей семьи Молли была мне ближе всего. И я точно знал, что моя с каждым днем все более ранимая бабушка воспримет уход их Оксфорда как безумный, самоубийственный шаг. Вызовет ли это ассоциации с гибелью ее сына Аластера? Ведь она переживала за меня так же, как за него. Но что, если я потеряю Тима? Все эти мысли постоянно крутились в моей голове и прочно засели там, как какая-нибудь навязчивая мелодия. Наконец я принял решение. 17 июля 1966 года я написал Томасу Боасе, председателю приемной комиссии Колледжа Магдалины, что я не буду продолжать свое обучение.