Эндрю Ллойд Уэббер - Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

Петер Андри немедля обратился к другому известному дирижеру, по совпадению связанному с Питтсбургским оркестром, к маэстро Лорину Маазелю. После двух продолжительных встреч Лорин сказал «да».Я всегда буду благодарен судьбе за то, что мне выпал шанс поработать с этим выдающимся музыкантом. Он дирижировал в стиле противоположном «широкой» манере Леонарда Бернстайна. Быстрые, почти незаметные движения рук – все, что ему требовалось для управления оркестровыми войсками во время исполнения сложных произведений, которые он почти всегда помнил наизусть. Лорин оставался моим другом вплоть до смерти в 2014 году. Незадолго до того как он умер, мы встречались с ним за обедом, чтобы обсудить мое сочинение для его фестиваля в Каслтоне.

Для начала мы решили, что должен убрать бас-солиста и переписать его партию для тенора. Это очень помогло выстроить логику моего произведения. Я хотел, чтобы мальчик демонстрировал невинное детство, что ни один ребенок не рождается для ненависти, как и не рождается с определенной религией. У нас могут быть родители, исповедующие иудаизм, ислам, протестантизм и католицизм – мы не можем поменять нашу идентичность, – но мы не рождаемся иудеями, мусульманами, протестантами или католиками. Сопрано было задумано как олицетворение молодой идеалистичной женщины, отвергающей насилие, совершаемое во имя религии, а тенор был уставшим от жизни человеком, повидавшим все на своем веку.Объединение партий баса и тенора сделало эту простую концепцию еще легче.

В КОНЦЕ АВГУСТА мы с Сарой поехали на пару дней в Венецию. Именно там я набрел на то, о чем до сих пор думаю как о потенциальном необычном творческом вечере, хоть мы с Кэмероном и завернули эту идею в начале. Мы с Сарой пили кофе на площади Святого Марка, когда местная группа начала играть потрясающую аранжировку композиций из «Богемы». Она состояла из фортепиано, аккордеона, двух скрипок и баса. Это было невероятно. Лидер группы сказал мне, что ресторанная аранжировка была написана самим Пуччини. Мне хотелось знать больше. Были ли другие?

Пуччини, вероятно, ожидая разгромных рецензий на свои оперы, начинал осаждать итальянские кафе с отрывками из своих произведений за несколько недель до их премьер. Одним словом, Пуччини опередил появление концептуальных альбомов, продвижения на радио, анализа трендов на Spotify, как вы назвали бы это сейчас. Миланские офисы его издателя Ricordi были разбомблены во время Второй мировой войны, так что единственные экземпляры его аранжировок принадлежат семьям потомственных ресторанных музыкантов. Например, партитуры этой «Богемы» достались моему собеседнику от его прадедушки. Когда мы вернулись домой, я предложил Кэмерону воссоздать эти аранжировки и поставить шоу, действие которого будет проходить в кафе, а официанты станут рассказчиками жизненного пути Пуччини. Кэмерон позвал в качестве сценариста остроумного обозревателя классической музыки Робина Рея. Премьера шоу должна был состояться в рамках Сидмонтонского фестиваля 1985 года.

Придумав очередной проект, мы оба отправились в Нью-Йорк для обсуждения судьбы «Песни и Танца». Что еще важнее, нам с Петером Андри предстояло посетить оперу «Лоэнгрин», в которой пел Пласидо Доминго. По плану мы должны были встретиться с ним после концерта и договорить о записи и премьере «Реквиема» в следующем году.

Самый верный способ вывести из себя поклонников Вагнера – выразить мнение, что его произведения звучат лучше, если их сжать до пары минут и не тратить восемь часов на прослушивание. Другой вариант – сказать, будто вы слышали, что Сокращенная шекспировская компания, которая умудрилась втиснуть все его произведения в двухчасовой концерт, основала новое подразделение с названием Сокращенная Вагнеровская компания и собирается исполнить все «Кольцо нибелунга» за один акт. Третий способ подходит только для знатоков искусства: нужно сказать, как сильно вам понравился Пол Николас в роли Вагнера в «Листомании» Кена Рассела.

Первая идея посетила меня вскоре после сказочной увертюры «Лоэнгрин». Возможно, из-за джетлага мне было сложно вникнуть в историю Тельрамунда, Эльзы и рыцаря в сияющих доспехах, который плыл в лодке, которую тянул лебедь. Я помню, как Энтони Болус говорил, что Вагнером стоит восхищаться как минимум по тому, что он умудрился написать все это. Когда первый акт наконец закончился, Петер Андри вскочил со словами: «Сейчас же идем ужинать!» Я был озадачен. Неужели опера подразумевала перерыв, которого достаточно для продолжительного ужина, как принято на фестивале в Глиндебурне? Если так, то бранч должен начаться в восемь утра, и после него все еще останется третий акт. Петер отвел меня в ресторан напротив оперы. «Наш мальчик не участвует во втором акте и появляется только в середине третьего, – сказал он, – так что мы успеем поесть и вернуться обратно».