Салия Кахаватте - Свидание с жизнью вслепую

Как в раю. Каникулы в красивейшем уголке мира, полном приключений. Совсем не хочется возвращаться в холодную Германию.

Родился я 6 декабря 1969 года в маленьком саксонском городке Фрайбурге. Мой отец приехал в ГДР по программе обмена студентами. Он изучал физику во Фрайбургском университете. Родители познакомились и полюбили друг друга, когда мама в 1968 году поступила в тот же вуз на факультет управления предприятием. Ей тогда было 18, папе – 31 год. Вскоре мама забеременела, и они поженились.

Отец считал себя ответственным за выбор имени для ребенка. Он назвал меня в честь храброго и милосердного наследного принца из одного древнего сказания. Согласно преданию, принц Салия был первенцем короля Дуттха-Гамани, жившего на Шри-Ланке более двух тысяч лет назад. За короткое время монарх объединил все племена острова и основал самую мощную династию, которая правила на территориях, покрытых тропическими лесами. После смерти Дуттха-Гамани трон унаследовал его сын. Король Салия, прославившийся своей заботой об островитянах, – особенно болела его душа за слабых и беззащитных – вошел в историю страны. По сей день ходят легенды о благородстве Салии. Каждый ребенок на Шри-Ланке знает их.

Всего лишь пятнадцать месяцев спустя на свет появилась моя сестра. Она получила прекраснейшее традиционное на Шри-Ланке имя Сита.

Отец был несказанно горд. Он и одиннадцать его братьев и сестер воспитывались в духе традиций. Отец выучился на храмового танцора. В семье царил патриархат, строго чтились буддийские законы. Я рано узнал историю своего имени. Отец рассказал мне о героическом королевском сыне, поведал о семье Кахаватте. «Кахаватте» означает «коричневый сад». В таких садах выращивают пряности, из которых потом изготавливают порошок карри. Однако гораздо важнее для моего отца было то, что мы происходили из старого, могущественного и знатного рода, принадлежавшего к касте королей высокогорья Шри-Ланки. Таким образом, уже само мое имя и фамилия определяли, чего от меня ожидают, как я должен мыслить и вести себя.

По окончании университета родители решили уехать из ГДР. Двадцатого марта 1973 года мы вчетвером сели в самолет – родители выбили нам право переехать на родину отца. В Афинах мы пересели на рейс до Каира – согласно официально разрешенному маршруту, оттуда мы должны были отправиться в Коломбо. Но родители устроили так, что на самолет мы не попали и билеты в Азию сгорели. Истинной целью путешествия была Федеративная Республика Германия. Это был авантюристический побег. Позже мама рассказывала, как двадцать два часа провела в туалетной кабине Каирского аэропорта с двумя маленькими детьми на руках, в то время как отец организовывал все остальное. В конце концов за жирную взятку двое египетских таможенников вывезли нас в деревянном ящике из аэропорта. Спустя целую неделю мы приземлились на Западе и нашли убежище в лагере для беженцев близ Гиссена. Потом мы еще два раза переезжали, но нигде не задерживались надолго, пока не осели в 1974 году в Лотте, деревушке неподалеку от Оснабрюка. Родители нашли там работу, стали преподавать в гимназии-интернате. В Лотте жизнь текла размеренно, по-крестьянски, люди были дружелюбными. Идиллия из альбома с фотографиями. И отличное место для семьи с малолетними детьми. Правда, поначалу было нелегко, соседи смотрели на нас с подозрением. Теперь я понимаю, это и неудивительно. Мы были первыми и единственными иностранцами в деревне. Семья, вызывающая любопытство: она – совсем юная белокурая немка, он – значительно старше ее, азиат со смуглой кожей, и двое маленьких детей-полукровок. Приехали ни с чем, только по полиэтиленовому пакету у каждого в руках. Между собой мы разговаривали на смеси немецкого и английского. Отец изредка общался с нами на сингальском, предпочитая английский, язык высших социальных слоев его родины. Еще и снисходительная манера держаться, присущая отцу, вероятно, производила на деревенских жителей странное впечатление. Всем своим видом отец демонстрировал, что он – важная персона. Королевская каста! Люди шушукались у нас за спиной. Когда всем стало ясно, что мы не представляем угрозы, страсти потихоньку улеглись. К тому же родители работали в школе, а интернатские учителя пользовались в Лотте уважением. Короче, все решили, что мои родители порядочные люди, хоть и необычные.

Мы были первыми и единственными иностранцами в деревне. Семья, вызывающая любопытство.