Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Позднее я узнал, что в июне 1919 года по решению киевской городской конференции комсомола был создан специальный комсомольский отряд, влитый затем в первый Киевский резервный коммунистический полк. Беспримерный подвиг совершил этот отряд, насчитывавший около ста юношей и девушек, в борьбе против банды Зеленого у села Триполья. После упорных трехдневных боев Киевский резервный коммунистический полк, в составе которого действовал специальный комсомольский отряд, и Шулявский рабочий батальон выбили бандитов из Триполья. Красноармейский отряд расположился на отдых. Воспользовавшись изменой командира красноармейского отряда, бывшего офицера царской армии, две с лишним тысячи бандитов под командой самого Зеленого напали на отдыхавших. Бандитам удалось полностью окружить немногочисленный отряд и плотно прижать красноармейцев к Днепру. Коммунисты и комсомольцы во главе с М. Шейниным и М. Ротманским оказали героическое сопротивление. У красноармейцев не хватало боеприпасов. Отряд неоднократно бросался в штыковую атаку и сражался до последнего человека. Бандиты зверски казнили всех захваченных в плен. Только шестерым героям удалось спастись, переплыв через Днепр.

Это событие гражданской войны получило в истории название трипольской трагедии. Подвиг молодых защитников Страны Советов, их стойкость и самоотверженность являются замечательным примером, на котором воспитывалась и воспитывается наша прекрасная молодежь.

И все же я вырвался на фронт. Добрался до Чернигова, вступил в конный отряд [4] Основу его составляли бойцы и командиры 1-й Конной армии С. М. Буденного. — Прим. авт. при управлении формирования 12-й армии по борьбе с бандитизмом. Вступил, правда, с немалыми трудностями.

— Сколько тебе лет? — спросил командир отряда, человек громадного роста в кожаном костюме и даже в кожаной фуражке, весь в ремнях, с револьвером и серебряной шашкой на боку.

— Семнадцатый... — соврал я, не моргнув глазом.

Командир отряда с сомнением оглядел меня:

— А не врешь? Уж больно ты мелок, прибавил годика два — три, не так ли?

Я похолодел. Неужели не возьмет? Неужели не стану, как мечтал, бойцом Красной Армии, кавалеристом? Перед глазами возник плакат, уже год не дававший мне покоя: при полном боевом снаряжении кавалерист, а над ним призыв: «Пролетарий, на коня!» Это был лозунг, провозглашенный Российской Коммунистической партией большевиков, когда Стране Советов понадобилась своя, рабоче-крестьянская конница, чтобы одолеть конницу белых генералов Мамонтова, Шкуро, Улагая, Покровского.

Сдался командир на мои просьбы. Зачислили меня в отряд добровольцем. Но пики, о которой мечтал, так и не выдали: в отряде их вообще не было. С пикой мне пришлось познакомиться несколько позже. К слову сказать, в дальнейшем, чтобы не брать тяжелую пику, я старался при построении, как и все, стать во вторую шеренгу: пиками в коннице вооружалась только первая шеренга.

Коня, шашку и винтовку с тремя обоймами я получил, а вот обмундирования не дали никакого. В таком виде я стал в строй. Сидеть на коне было не впервой, а вот шашкой владеть, как другие, я не умел. Но и с этим быстро освоился. Среди конников встретил немало буденновцев, попавших в отряд после ранения. Многие из них были с берегов Тихого Дона и многоводной, раздольной Кубани. Обучили меня быстро даже искусству наносить удар с «потягом». Правда, хорошего, сильного удара у меня не получалось — силенок было маловато.

Недолго пришлось мне пробыть в этом отряде. Подкосил тиф, и я оказался в Белой Церкви.

В апреле 1921 года в Белую Церковь, как и в другие районы страны, начали приходить с фронта войска [5] Полевые части многих дивизий Красной Армии получили название трудовых, так как были брошены на восстановление разрушенного гражданской войной народного хозяйства. Эти части полностью сохранили свою воинскую организацию, оружие и по боевой тревоге немедленно выступали на борьбу с бандитизмом. — Прим. авт. . Сюда попали отдельные части 25-й Чапаевской стрелковой дивизии.

Комиссаром 17-го отдельного трудового батальона был Петухов, обаятельный, очень культурный, красивый человек. Поселился он в том же доме, где жила приехавшая в Белую Церковь моя семья. Мы быстро подружились, хотя и не сразу привыкли к необычному внешнему виду комиссара. Не было на нем ремней и шашки, как у конников. Наган в кобуре он носил на простом поясном солдатском ремне. А главное, несмотря на довольно прохладную погоду, ходил при обмотках, но босиком.