Пит Эрли - Товарищ Жан

На следующий день, 4 октября, в Москву прибыли лояльные Ельцину войска и окружили Белый Дом, где засел Руцкой со своими соратниками. Орудия танков были нацелены на здание точно так же, как это было во время попытки переворота в 1991 году.

Вечером того дня Сергей и Лена должны были присутствовать на очередном дипломатическом приеме. Когда они туда прибыли, их сразу окружили взволнованные канадцы и засыпали вопросами по поводу событий в Москве.

"Мы — цивилизованная страна, и наши политики никогда не станут применять физическую силу против своих оппонентов, — успокоил всех Сергей. — Я вас заверяю, что конфликт в Москве разрешится мирным путем".

Вернувшись домой, они с Леной смотрели Си-Эн-Эн до трех часов ночи, но на экране было одно и то же — БТРы водили хоровод вокруг Белого Дома. В конце концов, им это надоело, и они легли спать. Утром же новости Сергей смотреть не стал, а сразу отправился на работу.

У ворот посольства, в надежде, что к ним выйдет кто-нибудь из сотрудников, толпились канадские телерепортеры. Увидев Сергея, все повернулись к нему, а один выкрикнул: "Ваше мнение о том, что произошло в Москве?"

Спонтанно возникла пресс-конференция. "Ситуация под контролем, — начал Сергей. — Все происходит так, как это и должно происходить в любой цивилизованной стране. Мы продемонстрируем всему миру, что хотим стать частью современного демократического общества". Сразу после этих слов из посольства выскочил Василий Дмитриевич Средин, советник посла, и буквально затащил Сергея внутрь. "Вы с ума сошли? — ядовито спросил он, как только они оказались в вестибюле. — Как Вы можете такое говорить после всего, что произошло?" Сергей вспылил: "Не надо меня учить, что мне говорить журналистам! Я и без Вас знаю, как с ними общаться".

— Включите телевизор! — последовал ответ.

На экране были видны танки, палившие по Белому Дому. Из разбитых окон вырывались языки пламени, и шел дым. Ведущий новостей говорил о сотне убитых. Сергей, который, естественно, не имел ни малейшего представления о происходящем, был просто ошарашен. Обстрел и последующий захват Белого Дома ознаменовал неудачное завершение очередной попытки переворота, а его организаторы были арестованы.

Сергей вспоминал, что именно штурм Белого Дома в Москве стал для него точкой невозврата. "В то утро я четко осознал, что моя страна так и не приблизилась ни на шаг к тому, чтобы стать цивилизованным, демократическим обществом. Мы просто не были еще готовы к демократии".

И опять он поймал себя на мысли: "Кто эти люди, которых я защищаю, и зачем я им служу? Что за человек этот Ельцин, если он отдает приказ русским танкам открывать огонь по своему же народу?"

События в Москве застали Ревмиру еще в Оттаве. Вечером 4-го октября они с Сергеем и Леной засиделись допоздна, обсуждая то, что происходит в России. Фраза, которую обронила Ревмира в том разговоре, навсегда врезалась в память ее сына и невестки: "Мне противно думать о том, что моя внучка будет расти в такой России. Девочка заслуживает лучшей судьбы".

Такие слова из уст матери удивили Сергея. "Мама всегда была страстной патриоткой, и вдруг она заявляет, что не хочет, чтобы ее внучка, ее любимица Ксения, росла на своей Родине. Мне кажется, мы все тогда до конца поняли, насколько серьезно то, что произошло в тот день в России. Как нация мы показали всему миру, что русские никогда не смогут создать страну, свободную от коррупции и хаоса. Это просто выше наших возможностей. Я и Лена должны были для себя решить, какое будущее мы хотим для нашей дочери".

Вскоре из Центра пришла депеша о том, что ему пора возвращаться в Москву. Канадская командировка Сергея подходила к концу, и его собирались назначить главой канадской секции отдела Северной Америки СВР — довольно серьезное повышение, ведь на этой должности он получал контроль за всеми операциями разведки в Оттаве и Монреале.

В одно из воскресений, уже перед самым возвращением домой, Сергей гулял с Леной по тропинке, шедшей вдоль берега реки Оттава. "Сережа, посмотри на этих людей, — она кивнула в сторону отдыхающих в прибрежном парке канадцев. — Они живут в обычных домах, а не в поместьях, и они счастливы. У них обычные работы, никаких генеральских привилегий, и они счастливы. Их дети ходят в обычные школы, и их это устраивает потому, что у них есть будущее. А мы? Что нас ждет в Москве?" Потом она добавила: "Сережа, а что если мы не будем возвращаться?"

Тот разговор с женой остался в его памяти надолго, как, впрочем, и мысль о том, что он тогда не был морально готов на такой решительный шаг. Но при этом, продолжая свою прогулку вдоль реки, они стали потихоньку приоткрывать крышку ящика Пандоры, пытаясь разглядеть, что же там внутри. Позже они много раз возвращались к начатому тогда разговору, беседуя вполголоса, даже убедившись, что их никто не слышит. Правда, идея о побеге была еще смутной и лишь маячила где-то вдалеке. Сначала нужно было изучить все другие возможные варианты. Что если Сергею раньше срока уйти из СВР на пенсию и устроиться на работу в московский офис какой-нибудь крупной международной компании? Что если просто уволиться и попробовать эмигрировать? Куда уехать? Европа? Латинская Америка? Канада? На что они будут жить? Что делать с блестящей карьерой Сергея в СВР? А как же их шикарная московская квартира и две дачи? А как же Ревмира? Мать Сергея никогда не уедет из Москвы, а они никогда не оставят её там одну. И, вообще, как долго им придется ждать? Ведь Ксения взрослеет на глазах. Столько всего нужно было обсудить и осмыслить. Иногда все это поглощало Сергея и Лену настолько, что мешало их повседневной жизни. Тогда, на какое-то время, они просто переставали даже вскользь упоминать все, что было связано с отъездом. Но, словно начатый кроссворд, который был отложен в сторону, эта тема не оставляла их в покое.