Пит Эрли - Товарищ Жан

Пока Лена бегала по делам, Сергей сел писать прощальную записку. Он уже тысячу раз обдумал, все, что хотел там изложить. Он собирался объяснять, жаловаться, критиковать и осуждать. Сергей и Лена должны были вот-вот полностью разорвать нить, связывающую их с прошлой жизнью. Сергей на минуту задумался о последствиях, как моральных, так и материальных. От них с Леной отвернутся все их русские друзья и знакомые. Никто из СВР никогда больше с ними не будет контактировать. Они никогда больше не смогут посетить могилы своих родителей, бабушек и дедушек в России. Никогда не смогут побывать в местах, где росли, с которыми связаны воспоминания о детстве. Сергей превратится из уважаемого офицера СВР в предателя, и его лишат российского гражданства. Кроме того, их ждут и материальные потери. Пятикомнатную квартиру в Москве можно было легко продать за миллион долларов кому-нибудь из многочисленных новых русских, благодаря которым в России подскочили цены на рынке недвижимости. В московской квартире оставалась библиотека Сергея, около трех тысяч книг, многие — букинистические раритеты. Еще там была семейная коллекция гобеленов, картин, икон и фарфора. Если добавить ко всему этому две подмосковные дачи, доставшиеся по наследству, общая стоимость всего, чем владели Сергей и Лена, составила бы около двух миллионов долларов. Кроме того, уже через год он должен был стать генералом со всеми причитающимися этому званию преимуществами и благами. Теперь уже была бы его очередь проводить "инспекции" в Нью-Йорке и Вашингтоне и получать бесчисленные подарки от подчиненных, есть в дорогих ресторанах, не ограничивая себя в выпивке. А еще через одиннадцать лет он мог бы выйти на пенсию и уйти работать в частный сектор, как это делали его предшественники. Были и другие варианты. Например, учитывая его подготовку, звание и опыт работы, он мог бы перевестись в МИД и стать послом.

Сергей было начал писать, но остановился посередине строчки. Зачем помогать контрразведке в расследовании своего исчезновения? Зачем облегчать работу своим бывшим сослуживцам? И все же он хотел оставить что-нибудь, что собьет их с толку, заставит задуматься.

Он снял часы, за которые заплатил в свое время тысячу долларов. Он решил оставить их здесь. Когда Лена, вернется, он скажет ей, чтобы она оставила в квартире свою норковую шубу, вещь тоже не дешевую. Поймут ли его намек офицеры контрразведки? Сергей не был в этом уверен, но сам-то он точно знал, что имел в виду, а этого ему достаточно. Дорогие часы и шуба были такими же символами их материального благополучия, как квартира в Москве и две дачи. Вот и все.

Сергей быстро настрочил: "Лена нашла хорошую работу. У меня проблемы со здоровьем. Мы решили остаться в Штатах." Потом отложил ручку и сложил записку пополам.

Лена вернулась около часа дня. Большинство охранников хилого комплекса в Ривердейле в это время уходили на обед, как правило, к себе домой, благо жили в том же здании. Ксения уже отнесла сумки в их машину, стоящую в подземном гараже. Перед выходом, Сергей и Лена в последний раз окинули прощальным взглядом свою крохотную квартирку на десятом этаже. Лена настояла на том, чтобы все документы, письма и фотографии, которые они не смогут взять с собой, были уничтожены. Ей была противна даже мысль о том, что люди из СВР будут рыться в ее бумагах и семейных альбомах.

Сергей сказал: "Пора!"

Они вышли из квартиры и направились по коридору к лифту. Каждый из них уже не раз представлял, как именно будет все происходить, что они будут чувствовать в этот момент. Сергей был, как всегда, спокоен. Для него этот день ничем не отличался от других будней. Лене было страшно, ей овладела неуверенность. Ксения же была возбуждена. Лена несла сумку, в которой была их белоснежная персидская кошка Матильда, уходившая на Запад вместе со своими хозяевами. Спустившись в подземный паркинг, они сели в машину, и Сергей вырулил на залитую солнцем рампу, ведущую к воротам. Затормозив у ворот, он сказал в интерком: "Третьяков", зная, что охранник, находящийся внутри здания, должен записать в журнал, кто находится в выезжающей машине, включая всех пассажиров.

Годы спустя, Лена со слезами на глазах вспоминала, как они ждали в тот солнечный осенний день, когда откроются ворота. Она отчетливо помнила буквально каждую секунду, отделявшую ее от момента, который изменит всю их жизнь. "С собой мы взяли только самое необходимое. Да, мы не хотели привлекать внимание, но кроме того, нам не хотелось тащить за собой что-то из нашей прошлой жизни. С нами оставались только воспоминания о наших родственниках, друзьях и родителях. Мы должны были начать все с нуля, в новом обществе, по-настоящему свободном и демократичном. Но важнее всего было то, что это означало новую жизнь для нашей дочери. Я никак не могла забыть слова, сказанные нам матерью Сергея в Оттаве, что ей противно думать о том, что ее единственная внучка будет расти в новой коррумпированной России. Мы же, уходя, давали дочке шансы на будущее, которое стоило несравненно больше, чем часы и норковая шуба».