Ричард Холл - MOBY. Саундтрек моей жизни [litres]

– Привет, это Юки Ватанабэ звонит, из ночного клуба «Марс». Мне нужен диджей Моби. Я послушал твою кассету. Позвони мне по поводу работы диджея в «Марсе».

Я застыл, ошеломленный. Потом еще раз прослушал запись. И еще раз.

Кто-то по имени Юки с сильным японским акцентом послушал мою кассету с миксами, и этот человек хочет, чтобы я стал диджеем в «Марсе». Я в четвертый раз переслушал сообщение, чтобы убедиться, что оно настоящее. Потом в пятый. Ну и для полного счастья – в шестой.

Снимая трубку, я был в ужасе. Мне нужно позвонить этому Юки и как-то убедить его дать мне работу диджея в клубе «Марс». Пожалуйста. Это все, что я мог сказать – ему, или Богу. Пожалуйста.

Я сжал трубку потной рукой и набрал номер.

– Здравствуйте, это Юки Ватанабэ, – медленно прогрохотал голос в телефоне.

– Алло, это диджей Моби, – очень быстро сказал я. – Вы звонили мне по поводу работы диджеем в «Марсе»?

– Да, я слушал твою кассету. Очень интересно. Можешь выйти на работу в пятницу ночью?

– Да. Да, я могу выйти в пятницу ночью.

– Хорошо. Будешь играть в подвале. С десяти вечера до четырех утра. Платим сто долларов.

– Спасибо! Увидимся в пятницу.

– Хорошо, диджей Моби.

Я повесил трубку и подумал об Уокере Перси. В его романе «Кинозритель» есть сцена, где главный герой после происшествия оказывается в музее. Наступает момент ясности, и он вдруг видит маленькие пылинки в лучах солнца. Моя жизнь только что изменилась – причем я еще даже не осознавал масштаба перемен, – и я увидел пылинки в свете зимнего солнца, струившегося через огромные окна.

Я сел на ковер, все еще сжимая в руках телефон, мои нейроны кипели, словно кружащиеся атомы в образовательном фильме по каналу PBS. Это в самом деле произошло? Или у меня галлюцинации? Может быть, древние фабричные испарения повредили мне мозг? Я еще раз переслушал запись на автоответчике: да, она настоящая. Меня только что взяли диджеем в подвал самого крутого клуба на планете.

Мир вокруг меня исчез. Я больше не видел заброшенной фабрики, и телефона, и даже неба, обрамленного окном. В моем воображении был лишь подвал «Марса». Я представил себе комнату, покрашенную в черное, с низким потолком и идеальной звуковой системой. Темное место, полное демонически клевых людей, а я стою в диджейской будке и играю для них хип-хоп и хаус.

Я позвонил Джанет. Ее не было дома, но я смог поговорить с автоответчиком.

– Джанет, ты не поверишь, что произошло! – выпалил я. – Позвонил Юки из «Марса». Я выхожу на работу диджеем в «Марсе» в пятницу ночью. Не могу поверить, не могу. Позвони мне! Не могу поверить.

Я повесил трубку.

Мне нужно было поблагодарить Бога, так что я встал на колени на украденном ковре.

– Спасибо тебе, Господи, – прошептал я. – Спасибо. Вот и все – спасибо.

– Кто-то застрелил Джейми? – спросил я, стоя у заброшенной фабрики в Стэмфорде солнечным днем в пятницу и разговаривая с таким же «нелегалом», как я сам.

– Не, его зарезали, – ответил нелегальный жилец по имени Педро. – Вчера вечером кто-то услышал крики, а потом увидел, как двое каких-то ребят бегут по коридору. Заглянули в комнату Джейми, а он валяется на полу в луже крови.

Педро был фотографом и художником-граффитистом. Его работы были по всей фабрике – в лифтах, на мусорных контейнерах, на каждом дюйме погрузочной платформы. Он всегда носил старую мотоциклетную куртку из коричневой кожи и жил на фабрике уже лет десять.

– Да ты шутишь, – сказал я. – Мы же вчера виделись. Смотри, даже его мотоцикл еще здесь.

Педро посмотрел на «Триумф» Джейми, припаркованный между двумя мусорными контейнерами.

– Думаешь, его кто-нибудь заберет? – спросил он.

– Я удивлен, что он еще здесь, – сказал я.

– Могу я его стащить, если Джейми мертв?

Повисла долгая неловкая пауза, в течение которой мы оба разглядывали мотоцикл. Наконец я сказал:

– Думаю, с ходу на это не ответишь.

Другие нелегалы и я не боялись, что и нас кто-то убьет; куда больше мы опасались, что полиция поймет, что тут происходит, и выселит нас.

Одним из достоинств жизни на фабрике было то, что никому не было дела, чем занимаемся мы, нелегалы. Кроме сочинения электронной музыки и диджейства, я играл на барабанах в панк-роковой группе под названием The Pork Guys и стучал по металлическим банкам в индастриал-группе Shopwell; когда нам нужно было репетировать, мы приносили аппаратуру в какой-нибудь пустующий зал фабрики и шумели сколько вздумается. Никто не жаловался. Это, в конце концов, заброшенная фабрика в наркоманском районе. Пока мы никого не убивали, нас оставляли в покое.