Ричард Холл - MOBY. Саундтрек моей жизни [litres]

– Конечная остановка. Всем пассажирам выйти из вагонов.

Клубные ребята и рейверы игнорировали его – они лишь включали музыку еще громче и продолжали плясать на сиденьях. В конце концов машинист закрыл двери и повел поезд дальше; танцоры попа́дали друг на друга, когда он резко свернул, направляясь к Юнион-сквер.

Когда поезд добрался до Юнион-сквер, последние перепуганные цивилы сбежали, и в него влезло еще несколько сотен рейверов и клубных ребят. Когда состав отошел от станции, некоторые из пассажиров, накачавшихся экстази, решили, что будет прикольно проехаться в метро голышом, они сняли одежду и начали плясать голыми и прыгать по сиденьям. Царил полнейший бедлам. Тридцать разных треков в жанрах хаус и техно играли из тридцати разных бумбоксов. Голые рейверы устраивали приватные танцы для Беспечной курицы Клары. Люди снюхивали дорожки кокса и кетамина прямо с фиберглассовых сидений метро.

– Это потрясающе! – воскликнул Ли, пытаясь перекричать сразу несколько разных оглушающих техно-треков.

Поезд снова пришел в движение, и несколько клубных ребят начали скандировать: «Нью-Йорк! Нью-Йорк!» Ли, я и все остальные в вагоне присоединились к ним – сто пятьдесят клубных ребят, рейверов и гигантских кур одновременно топали ногами и кричали «Нью-Йорк! Нью-Йорк!» в сопровождении какофонии из техно и хауса.

Я стоял на оранжевом фиберглассовом сиденье и кричал: «Нью-Йорк! Нью-Йорк!» вместе с другими такими же сумасшедшими, и тут какой-то клубный парнишка, покрытый серебряной краской, схватил меня за бедра и укусил за член через штаны.

– Ай! Ты что творишь? Зачем? – закричал я. Он лишь улыбнулся мне.

– Не знаю! Я просто должен был это сделать!

Поезд остановился на станции «Шестая авеню». Мы выбежали из вагона и, поднявшись по лестнице, ушли в ночь.

Как-то в пятницу вечером я работал диджеем на первом этаже «Марса», и ко мне в кабинку зашел белый парень в очках с толстыми линзами. Когда я поставил трек Jungle Brothers, он протянул мне визитную карточку и сказал:

– Я Джаред Хоффман, и я открываю свой лейбл. Мне интересно – ты когда-нибудь свою музыку сочинял?

Я провел всю взрослую жизнь и почти всю подростковую, сочиняя музыку и пытаясь добиться контракта на запись. Последние лет пять все свободное время я либо сочинял музыку, либо разъезжал по Нью-Йорку с сумкой, полной демо-кассет. Словно добросовестный курьер, я оставлял свои кассеты в Wild Pitch, Strictly Rhythm, Big Beat, Warlock, Profi le и всех остальных независимых танцевальных лейблах Нью-Йорка. Никто ни разу не ответил. И тут вдруг в мою кабинку заходит целый президент лейбла.

– Да! – крикнул я чуть ли не громче музыки. – До того как стать диджеем, я был музыкантом.

Я бы подписал даже салфетку или потрепанный листочек бумаги для заметок, если бы сверху было написано: «Контракт на запись».

Позже на той неделе я встретился с Джаредом в его квартире на Четырнадцатой улице. В его доме был привратник, и это меня весьма впечатлило – я еще никогда не бывал в многоквартирных домах с привратниками. Мы сидели в гостиной Джареда, из которой открывался вид на центр Нью-Йорка и Всемирный торговый центр. Он дал мне стакан воды, я поставил ему несколько своих треков. Он внимательно слушал, постукивая пальцами по подлокотнику черного кожаного дивана.

– Это хорошо, Моби, – сказал он после того, как я поставил ему техно-песню Rock the House, над которой работал.

На следующий день он позвонил мне и сказал, что хочет подписать со мной контракт для своего нового лейбла. Я никогда не представлял себе, что действительно стану диджеем в Нью-Йорке – и точно так же никогда не представлял, что какой-нибудь лейбл захочет подписать со мной контракт.

Впрочем, было несколько «но». Во-первых, у его лейбла не было ни офиса, ни сотрудников, ни денег, ни других артистов, ни даже имени.

– Но мы собираемся назвать его Instinct, – сказал он мне. – Мой деловой партнер Дейв даже нарисовал логотип.

Он дал мне контракт, и на следующий день я его подписал. Я бы подписал даже салфетку или потрепанный листочек бумаги для заметок, если бы сверху было написано: «Контракт на запись». Подписав договор, я получил ровно 0 долларов аванса, но я был в экстазе уже от того, что у меня вообще есть контракт. Они не выпускали дисков, и, не считая пары панк-роковых синглов, которые я записал еще в школе, я тоже не выпускал дисков, так что мы были в равном положении.