Василий Колпаков - Факторские курсанты — Дети войны

— А если нам достанутся самые большие размеры?

— Большие, средние… Вам хоть те, хоть другие, все равно ушивать придется!

После стрижки наголо, бани и одинаковой формы, вчерашние знакомые с трудом узнают друг друга. В казарму шли уже строем и, как все новобранцы, часто путали ногу. Несмотря на позднее время, у входа встречал комендант, визгливо и насмешливо восклицая:

— Все как один — под Котовского! Совсем как в тюряге!

Последние слова, как нам показалось, прозвучали с ностальгией и умилением. Ничего не поделаешь, знать, хорошая память осталась у коменданта о местах «не столь отдаленных», как и черный юмор.

Полуденное сентябрьское солнце уже не жгло, как в летнюю пору, но грело наши спины весьма ощутимо. У здания общежития мореходки на Юросе, больше похожего на барак или казарму, в шеренгу по два выстроилась группа курсантов судомеханического отделения нового набора. Воспитатель, средних лет мужчина, в морском казенном кителе и фуражке с кокардой, добивался ровного по росту ранжира в строю. Поменял местами нескольких человек, прищурил один глаз, как будто прицелился:

— Запомните каждый свое место в строю! В таком порядке будете строится всегда! А сейчас несколько назначений по вашей группе. Старшиной группы назначен курсант Пылинский! Курсант Пылинский, выйти из строя!

Из строя выходит Миша Пылинский и без команды делает поворот «кругом», становясь лицом к строю. Воспитатель пыжится, чтобы показать свою значимость, и продолжает:

— Группа разделяется на три отделения по десять человек! Командиром первого отделения назначается курсант Хомченко! Второго отделения курсант Баранов! Третьего отделения — курсант Мошков!

Все трое выходят из строя и делают поворот «кругом». С легкой руки воспитателя в первом отделении оказались самые рослые парни, во втором отделении — среднего роста, а в третьем самые маленькие — «цыпленыши».

— А теперь займемся вашим внешним видом, то бишь подгонкой формы по фигуре! — воспитатель просто изнывал от желания укрепить свой авторитет:

— Всем заправить рубашки в брюки!

— «Рубашки»! — презрительно фыркнул кто-то во второй шеренге — Это не рубашки, а голландки, рабочие матроски, со времен Петра их носят навыпуск, поверх брюк!

— Разговорчики в строю! — еще больше вылупил свои коровьи глаза наш наставник, — Всем заправиться, как приказано!

Нехотя, неторопливо и молча курсанты выполняют нелепый приказ. Каждый понимает, что на первом курсе лучше не высовываться — отчислят, не задумываясь.

— Сегодня до ужина займемся подгонкой формы. Все что нужно для этого: ножницы, нитки, иголки выданы командирам отделений. Утюг включать только в бытовой комнате! Вольно! Разойтись!

На сегодня воспитатель формально утвердил свой авторитет, но получил постоянное презрительное прозвище «рыбий глаз».

Новая морская рабочая форма шьется из грубой ткани, наподобие джинсовой. На многих форма сидит мешковато, а другим попросту очень велика. Подгоняем форму, как умеем. Женя Клишев взобрался на стол, держит брюки на вытянутых руках и просит своего земляка Сашу Шмакова замерить зазор между штанинами и столом — ровно ли обрезаны и подрублены обе штанины.

— Мать честная! У тебя левая штанина на два сантиметра короче правой! Что делать-то будешь? — сочувствует Саша. Женя чешет затылок и вздыхает. Он и впрямь озадачен, и обескуражен: вроде, мерил несколько раз, а отрезал всего один… — Действительно, что делать-то, а?

— Расслабься, не бери в голову! Прихрамывай при ходьбе на левую ногу, никто и не заметит, что одна штанина короче другой! — подает совет белобрысый, курносый Витя Тестов.

— Мне что, теперь три года прихрамывать?! — простодушно возмущается таким советом Женя.

— Почему три? Через год новую форму дадут. Будь аккуратней и внимательней, чтобы в следующий год на правую не хромать!

С большим запозданием несостоявшийся портной понимает, что его разыгрывают и потому, краснея, сквозь зубы цедит:

— Ну ты и язва!

Рослым и мускулистым ребятам Житкову, Пылинскому, Романову форма как раз в пору: ничего укорачивать и убавлять не надо. Они шлифуют пряжки ремня пастой, суконкой. Ведь когда-нибудь закончится двухмесячный карантин, выдадут парадную суконную форму, подрастут наголо отстриженные волосы, будут разрешены увольнения в город. Глядишь, и на танцы сбегать можно. Но это все пока только в мечтах и кажется очень-очень далеким, почти недосягаемым.