Ирина Стрелкова - Валиханов

В Каркаралинском приказе сбор народных мнений принял неожиданный оборот. Совещание вырешило курьезное дополнение к проекту: над биями должны стоять еще четыре «главных бия».

Здание приказа осадила возбужденная толпа. Кричали про какую-то неправильную бумагу. Чокану вспомнились рассказы о событиях в Бездне. Он вышел к толпе.

— Торе! Уничтожь бумагу! — кричал народ. — Мы не хотим биев над биями! Они воры! Они обманом записали!

Оказалось, в аулах все-таки прознали, какое дополнение к проекту внесено каркаралинскими султанами и старшинами. Чокану из толпы объяснили, для чего придуманы «бии над биями». В Каркаралах только что прогнали за лихоимство четырех чиновников-казахов. Для богачей они люди свои, им хотят подыскать новые должности.

Чокан с удовольствием выполнил требование взбунтовавшихся бедняков и порвал бумагу. А Яценко остался в убеждении, что Валиханов и есть главный зачинщик кар-каралинских беспорядков.

По возвращении в Омск надворный советник Яценко и штабс-ротмистр султан Валиханов представили народные мнения, настолько противоречащие друг другу, что областное начальство не на шутку всполошилось. Решили вызвать в Омск из округов самых почтенных султанов и биев для участия в работе комитета, который сводил воедино все изменения и дополнения к проекту реформы. Генерал-губернатор Дюгамель дал согласие на приглашение киргизского элемента, но порекомендовал комитету начать занятия, не дожидаясь приезда степных аристократов.

— Это ускорит окончательное соображение дела, когда заявятся султаны и бии.

Была уже середина июля, Чокан знал, что все предложения должны быть представлены Дюгамелю не позже 1 августа. «Киргизский элемент» еле поспеет примчаться по вызову и подписать все, что сочинит комиссия.

Один конь пыли не взметнет, а если и взметнет, то не добудет себе славы.

В Омск воротилась экспедиция астронома К. В. Струве. Встречу праздновали в Благородном собрании. Пришел и Ядринцев. В его воспоминаниях о Валиханове описан примечательный эпизод. Струве заговорил о том, что киргизы ненавидят казаков. Ядринцев заметил, что Чокану разговор неприятен. Чокан улыбнулся Потанину и встал с бокалом в руке:

— Что у киргизов нет ненависти к представителям казачьего войска, я желал бы засвидетельствовать. Я, как киргиз, поднимаю бокал и целую моего друга-казака! — И Чокан горячо поцеловал Григория.

За этим эпизодом не только крепкая дружба с детства, с кадетского корпуса. Чокану известно, что общество сибирских патриотов ведет в Сибири революционную пропаганду. В тайное общество, созданное Потаниным, вошли многие друзья юности Чокана, его однокашники, в их числе и Евгений Колосов — тот, что в кадетские годы был влюблен в Чокана и запомнил на всю жизнь слова своего кумира о будущих путешествиях. Причастны к обществу и Николай Федорович Костылецкий, которому после ареста Потанина и Ядринцева велят подать в отставку, и Николай Щукин, ученый и публицист, на его труды о якутах Чокан ссылался в набросках по истории южносибирских племен… Примкнул ли сам Валиханов к тайному обществу — осталось невыясненным. Валиханов не попал на замету к засланному III отделением провокатору С. С. Попову [120] Этот провокатор и сочинил прокламацию «К сибирским патриотам», в которой говорилось об отделении Сибири от России. Таким образом, сепаратизм — изобретение жандармов. Сибирские патриоты стояли за федерацию, и от них на следствии долго скрывали, что ведется «Дело о злоумышленниках, имевших целью отделить Сибирь от России и основать в пей республику по образцу Северо-Американских Соединенных Штатов». , а на следствии сибиряки скрыли все: имена членов общества, свою связь с «Землей и волей». Не назвали они и Валиханова. А если следствию и сделалось что-то известно о Валиханове, то вызвать его в 1865 году на допрос было уже невозможно — Валиханов умер.

Зиму 1863/64 года Потанин не жил постоянно в Омске, бывал наездами. Он рассказал в своих воспоминаниях, как однажды застал Чокана тяжело больным, лежащим посреди комнаты под казахскими лисьими шубами. Чокан был очень грустен и жаловался на начальство.

Это свидетельство Григория Потанина объясняет, почему не рукой Валиханова написаны «Записка о судебной реформе» и работа «О мусульманстве в степи». Кому-то он диктовал, а потом собственной рукой вносил поправки. Он спешил — и не только потому, что хотел своими обоснованными доводами вмешаться в готовящиеся для Степи преобразования. Тяжело больной, он торопился составить свое политическое завещание, думая о судьбе «миллионов людей, подающих несомненные надежды на гражданственное развитие, людей, которые считают себя братьями русских по отечеству и поступили в русское подданство добровольно». В своем политическом завещании он отстаивал интересы целого народа, которые не должны быть пожертвованы интересам отдельного сословия. «На мнения же привилегированных классов общества следует смотреть не иначе, как на отрицательное выражение истинных народных нужд, ибо интересы знатных и богатых людей, даже в обществах высокоцивилизованных, бывают большею частью враждебны интересам массы, большинства».