Валерий Ганичев - Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

Может показаться странной такая преданность служителей флота, в котором было немало бывших крепостных, человеку, представлявшему высшее сословие, делу которого они служили. Однако и здесь есть своя особенность, которую наверняка учитывал Ушаков. Русский матрос был набран по рекрутскому набору, который проводился по месту поселения. Конечно, это была принудительная мера дворянского государства, повинность для крестьян. Но ответственными за людей, отданными в армию и флот, были община, мир. Отсюда и общинный характер этой повинности, круговая порука за рекрута. Его побег — это уже была измена общине. Рекрутский же набор позволял отказаться от найма иностранцев, и это создало особый облик русской армии и флота того периода. Они состояли из солдат и матросов великорусской национальности, а позднее — выходцев с Украины и из Белоруссии. Феодальная Россия применяла этот общинный институт, и русские полководцы и флотоводцы Суворов, Румянцев, Ушаков использовали этот институт. Артельность и общинность русского воина и моряка брались ими на вооружение. О спайке, взаимовыручке, тяге к сплочению бывшего русского крестьянина ходили легенды в Европе.

Воинская комиссия для реформы армии в 1762 году установила, что «для силы войска наибольшим… основанием признается общий язык, вера, обычай и родство». Национально однородный и социально единый крестьянский состав армии и флота, православная Вера и способствовали там развитию чувства любви к собственной земле, краю, Родине, чувства патриотизма. Именно такое духовное состояние породило «величайшую силу русской армии» и, добавим, флота.

Конечно, между командиром капитаном-дворянином и нижним чином была социальная разница, но психология крестьянина-общинника срабатывала. Солдат или матрос продолжал испытывать ответственность за общее дело, за то, что ему поручено, он был предрасположен к восприятию национально-патриотических настроений, он любил свое Отечество, то есть свою общую землю. У них была одна Вера православная. Этим русский флот отличался от французского, испанского, турецкого, где служили моряки — любители наживы, представители многих национальностей, отнюдь не собиравшиеся погибать за дела чуждого им Отечества. Не приходилось говорить в этом случае о всякого рода сброде, который переливался из одного порта в другой, из одного государства в другое.

Для русского флота было характерно достойное поведение моряков в зарубежном порту. Ушаков хорошо помнил наказ, полученный при первой зарубежной поездке в Средиземноморье, от флота капитана Козлянинова: «Будучи в иностранных портах, служителей содержать во всяком порядке, чистоте и совершенной воинской дисциплине и крепко смотреть за ними, чтобы ни малейших непристойных поступков и побегов не чинить».

Этот стиль порядка, чистоты и совершенной воинской дисциплины в зарубежье был стилем Ушакова. Дисциплину он вообще считал залогом успеха. «Без дисциплины никак нельзя и никакой пользы быть не может, — уверен был адмирал. — Чиновникам адмиралтейским чужие награды, хоть и за дело, кость в глазу». Ушаков обосновывал свои предложения тщательно, находил ходы такие, когда можно было решать сразу с верховным вершителем дела. Вот один из образцов его рапорта, в который он заранее закладывал решение, ибо обосновывал его не только с точки зрения фактической храбрости, но и исходя из традиций, устава, всевозможных регламентов. После окончания кампаний 1790 года в рапорте на имя Потемкина 21 января 1791 года он пишет:

«В морском уставе о награждении объявлено: ежли флот наш с помощью Божиею разобьет и прогонит превосходного неприятеля, за таковое дело, хотя бы и не было взято в плен и потопленных неприятельских кораблей, положено награждение всем во флоте бывшим в выдачу жалованье за треть, за полгода, за год и более по рассмотрению дела. Флот Черноморский, состоящий под предводительством вашей светлости в течение минувшего 790-го лета, имел счастие с соблюдением совершенного порядка славно выиграть две генеральные баталии против несравненного неприятеля…»

Далее, объяснив результаты побед, он со всей условностью обращения и этикетом того времени настаивает:

«Прошу всепокорнейше служащим под предводительством вашей светлости на флоте, мне вверенном, милостию своею определить, сходное щедротам монаршей милостью награждение, чрез его поощряясь, служащие в оном усугубят свое рвение на будущие времена».