Валерий Ганичев - Святой праведный Феодор Ушаков. Изд. 5-е. 2010

— Всякая веревка, на время привязанная, называется при-креп-лен-ная. Когда же надобно ее ослабить или совсем отпустить, то говорится по-морскому: от-дать! Если что нужно наскоро или же что-либо на время привязать, то говорится: при-хва-тить!

По дощатому настилу, через отверстие в трюме, они поднялись на палубу, с которой вдруг открылся чуть ли не весь Кронштадт и даже белеющий вдали Петербург. Петров, однако же, не дал любоваться видами, а подвел к хитросплетению канатов и веревок, опоясывающих мачты.

— Вот эта основная веревка через два блока вообще называется та-ли, который ее конец к блоку прикреплен, то — ходовая часть! Самый же конец, за который тянут, именуется — лопарь, обивка несколько раз какого-нибудь дерева или другого чего называется — най-тов. Всякий узел называется кноп. Каждый железный крючок, — Петров с маху нахлобучил на один из них свою шляпу, — на корабле употребляемый, называется — гак. — Снял шляпу и тут же присел, ткнув в ребра корабля. — Необвостренные круглые длинные гвозди, коими крепятся части корабля, называются боуты! Такого же рода деревянные — нагели! Поперечные соединения досок, — Петров быстро перебежал вниз, увлекая кадет, — вот смотрите, такие же, как эти, называются стык, а продольные соединения, как вот эти, — паз. Сложенная в один или много кругов веревка называется бухта, а когда вытаскивают какую-либо снасть и оная, завязнув, где-либо препятствует произвести надлежащее действие, то говорят — за-ело!

— А у тебя что, тоже заело? — позвал Петров поднявшего голову вверх и взирающего через проем на мачту Федора.

— Да нет, вон та рея, сдается, плохо прикреплена, и в походе оно может сказаться.

— Не рея, а рей! Нижний рей! — с удивлением посмотрел на кадета Петров. — Правильно увидел, я им вчера еще об этом сказал, башибузукам. Пошли сейчас на корму, там изучим другое важное в деле нашем.

После обеда в Петербург возвращались на баркасе, гребли попеременно, устали, но было удивительно хорошо и радостно оттого, что увидели, как заботятся мастера о рождающемся корабле, их будущем доме, тщательно готовя для дальнего и опасного пути. И еще радостно было, что мастер Петров на прощание при всех руку подал и сказал:

— Глаз зоркий. Сие важно в деле морском. Никакую мелочь не упустить. Упустишь — корабль и себя погубишь. Точи глаз, кадет, на плохое, на недоделанное — оно и исчезнет, хорошее на его место станет.

Шел 1764 год. Сумрачно и зябко было в осеннем Петербурге. Ударил колокол. Шесть часов утра. Кадеты выскакивали из деревянных флигелей, застегивали на ходу зеленые сюртуки, бежали в главное здание, где выстраивались в длинном корпусном коридоре. Дежурный унтер-офицер осматривал строй придирчиво и внимательно.

— Что, рук мыть не умеешь? — распекал первогодка. — А под ногтями огород развел? На камбуз для прочищения мозгов.

Остановившись рядом с Федором, придирчиво осмотрел всего с головы до ног. Удовлетворенно фыркнул и, скосив глаза на Гавриила Голенкина, резко выкрикнул:

— За непришитую пуговицу лишаю калача. Сегодня пуговицу — завтра пушку потеряешь. Рохля!

Глаза у кадета наполнились слезами, бормотал, ощупывая мундир:

— Ведь была только что тут! Куда подевалась, злодейка!

— Ладно, не реви! — тихо шепнул Федор. — Дам половину! Промчались в столовую, где надо было ухватить калач попышнее и кружку для сбитня побольше. Оттуда — в классы. Нужно заскочить в дверь раньше, чем ударит рында. Тогда хозяином коридоров становится Полетика, их вездесущий и ехидный инспектор. Прежде всего он остановит опоздавшего и негромко, язвительно спросит: «Что, господин кадет, так и будете всю жизнь спать на ходу? Богу не успеете помолиться. Славу Отечества проспите». Если попался первый раз, Полетика расскажет о героях прошлого, о Цезаре, о Ганнибале, о прилежании Аристотеля, о том, что Великий Петр почти не спал, все радел о благе России. А он, кадет, не может даже на занятие появиться вовремя. Что же из него за сын Отечества получится? Пристыженный кадет клялся не нарушать порядок, приучить себя вскочить до общего подъема, быстро помыться, поесть, за пять минут до того, как ударит колокол, сидеть в классе. Если же кадет попадался второй и третий раз, тут его ждала расправа: он мыл и чистил коридор, лишался ужина и даже удостаивался порки по субботам. Порядок должен входить в кадета, как считали в корпусе, через все части тела. Федор заставил себя с первого года вставать точно в заданное время и почти ни разу не опаздывал на осмотр, завтрак. И не наказания боялся он, а приучил себя ценить время, лучшим образом организовывать его. Знал, что точное и быстрое исполнение команды и приказа уменьшает усталость, сохраняет силы на дела, которые хочешь делать сам.