Кирилл Черноризов - Великий еси Господи… Жизнь и проповедь святого Гавриила Ургебадзе, исповедника и юродивого

иг. Феодора

Один мой духовный брат – сейчас он иеромонах – много рассказывал мне об отце Гаврииле: какой святости он человек, как он молится, и мы втроем еще с одним человеком, который тоже сейчас священник, поехали во Мцхету в монастырь Самтавро. Подошли к башне, где жил отец Гавриил, и у входа произнесли молитву святых отцов, – потом мы так всегда делали. Если он отвечал нам: «Аминь», мы входили, а если нет, конечно, мы не имели права входить. Тогда мы вошли, в келье тесно, было очень много икон и очень неуютно – помещение никогда не топили, а вместо окна было отверстие, которое не закрывалось. Летом там было душно и жарко, а зимой холодно. Через некоторое время я обратил внимание, что отец Гавриил ведет себя странно, юродствует. Он не всегда был таким: иногда юродствовал, а иногда вел себя как обыкновенный человек. Тогда он начал юродствовать, и потом наш друг рассказывал, что в тот момент стал переживать из-за того, что нас к нему привел. Он говорил об отце Гаврииле как о святом человеке, а тут он так странно себя ведет. Отец Гавриил пел арии и отрывки из опер и немножко пританцовывал: не ногами, а телом. Когда я брал благословение, он сказал о нас троих: «Это наши пришли». Я тогда подумал, что он говорит в смысле, что верующие пришли, но потом догадался, что он говорил о том, что мы все станем священниками. После этого он уже лично мне сказал: «Мне сейчас Христос сказал, что Он на тебя обижен из-за двух грехов», и он назвал эти два греха. Перед отцом Гавриилом все было как под рентгеном, он все видел: и прошлое, и настоящее, и будущее.

Из-за юродства даже духовные лица далеко не все его понимали. Он старался скрывать свои дарования от людей, и особенно от иерархов и от Патриарха. Мы в то время были обыкновенными молодыми людьми, мирянами, и перед нами он не так скрывал свою силу, а от тех, у кого была над ним церковная власть, он это очень скрывал. Наверное, считал, что не должен получить при жизни ту славу, что его ждет после смерти.

прот. Зураб Цховребадзе

Есть книги, где написано, что отец Гавриил был ради Христа юродивый, как будто в этом была вся его натура. Он был не только юродивым, это только одна сторона его подвига. Отец Гавриил своим таким юродивым тоном как-то сказал: «Я букет!» Еще он говорил: «А ну-ка, узнай, сумасшедший я или мудрый?» И сам потом добавлял: «В этом и есть Божья тайна, – не узнаете. Никто не узнает».

Когда я бывал у отца Гавриила, не он был на первом плане, он был как открытое окно, через которое ты мог увидеть самого Спасителя. Он не себя показывал. Если бы ты хотел увидеть его, он бы так унизился, что ты подумал бы: «У кого это я вообще сижу? Что это за последний человек?» Он всегда показывал тебе Спасителя, Его восхвалял. Абсолютно все его существование было Его восхвалением. Мы, те, кто часто к нему ходил, знали: если отец Гавриил вдруг допускает какую-то странную выходку, порой даже не вполне приличную для воспитанного человека, а тем более для священнослужителя, значит, кто-то среди слушавших его людей подумал о нем что-то хорошее, что-то вроде: «О, какой он святой!» Он не терпел, чтобы у него сидели и думали, что они у святого. Он всегда должен был быть ниже тебя, а ты должен был быть как король или королева.

Звиад Ониани

Отец Гавриил всегда хотел себя показать с другой, плохой стороны. Я стала понимать его постепенно, когда начала больше читать, больше ходить в храм. Это Господь очень помалу открывает. Монахини, они тоже, как и мы, постепенно стали осознавать, кто он и почему все это делает. Гавриил сам себя смирял. Когда мы получили квартиру в Тбилиси, он пришел, накрыли стол. Он был в монашеском одеянии, освятил мою квартиру, а тут рядом был магазин. Гавриил спустился в этот магазин, купил бутылку пива и стал на виду прямо в магазине это пиво пить. Я говорю: «Васико, что ты делаешь? Васико, ты меня позоришь, люди что скажут». Видимо, нужно было, чтобы он зашел в этот магазин и кому-то что-то сказал. Он чувствовал, где что происходит.

Джульета Джигитян-Вариани

После того как Патриарх Ефрем умер [12], на трон возвели Илию II. И вот когда наш новый Патриарх становился в храме на своем месте на кафедре – а кругом народ, идет служба, – приходил отец Гавриил и говорил ему: «Ты предатель!» Прямо кричал при людях. И народ хотел его задушить, но Патриарх права не давал: «Не трогайте!», а отец Гавриил продолжал: «Ты предатель, ты коммунист, ты чекист! Какое ты право имеешь перед Богом стоять!» Патриарх же был спокоен. И до тех пор, пока не устанет или не закончится служба, Гавриил стоял и кричал: «Ты предатель, ты сволочь, ты чекист, ты антихрист!» Это много где повторялось: в Сиони было, в церкви св. Георгия (Кашвети), в Дидубе – где Патриарх служил, туда отец Гавриил ходил и кричал. А потом в один из дней на вечерней службе в Сиони Патриарх сидит на своей кафедре. Приходит Гавриил, а у него была грязная телогрейка, и вот он натягивает ее на себя, ложится на пол и по-пластунски ползет до Патриарха. Патриарх говорит: «Поднимите его», а он никому не дается. До Патриарха дополз, ноги ему целовал и потом так же уполз назад. Юродивый был. А когда он меня видел, он не юродствовал. Не знаю, почему так. Я смеялся: «Отец Гавриил, почему, когда я прихожу, ты не юродствуешь?». – «Так нужно», – говорил. При мне не юродствовал, ждал, когда я уходил.