Род Вейнбер - Рок–роуди. За кулисами и не только

9. Никто из официальных представителей, принявших участие в этом происшествии, не знал, что они присутствовали при смерти знаменитого всемирно известного гитариста.

С самого дня смерти Джими никто, ни музыкальные обозреватели, ни журналисты, ни репортёры, бравшие у него интервью, ни друзья не обратили внимания на несоответствия и несуразности в рассказах Моники о предрассветных часах того трагического дня.

А была ли она там вообще? Что она знала на самом деле? К сожалению, ответы на все эти вопросы она забрала с собой в могилу.

Эта беседа произошла в самом начале февраля 1973 года, когда мы с Майком сидели в его лондонской квартире на Кингс–роуд, в Челси, работая над новым гастрольным планом, ‘Jimi Plays Berkeley’ Movie Tour.

Мы засиделись допоздна; пепельницы были переполнены, стаканы опустели. Мы говорили о Джими; я всё ещё был в шоке от его смерти и организации мемориальных гастролей без его участия. Я пустился в воспоминания, но заметил, что Майк всё более и более старается подбить меня к подробностям последних дней.

Вот как это произошло; с побледневшим лицом, схватил он в ярости свой пустой стакан.

— Я это сделал, Таппи. Ты понимаешь, или нет? Мне ничего не оставалось.

— О чём ты?

— Ты прекрасно понимаешь о чём, чёрт бы тебя побрал. Этот сукин сын собирался уйти от меня.

Думаю, я знал это; может быть знал это всегда. Это именно то, что съедало меня изнутри, и я направил разговор, чтобы убедиться в моих подозрениях. И вот я готов был услышать, что же произошло на самом деле. Правду. Я встал, чтобы принести новую бутылку бурбона; вернувшись, я поставил её на кофейный столик и сел напротив Майка.

Он закрыл лицо руками, но это было только начало, ему нужно было высказаться, рассказать мне всё.

— Мой контракт менеджмента истекал в декабре. Я понимал, что у меня оставалось только три месяца, но не это беспокоило Джими. Мне было известно, что Джими звонил своему адвокату Генри Штейнгартену в Нью–Йорк с просьбой подготовить бумаги, обрывающие все отношения со мной и составить контракт с Аланом Дугласом, в качестве его нового продюсера и менеджера… Ну, какого, Таппи? Разве он не сошёл с ума? Ведь Штейнгартен и мой адвокат также.

Майк потянулся к бутылке, сорвал пробку и налил себе до краёв. Он сделал маленький глоток и продолжил, по–прежнему не смотря мне в глаза.

— Я понимал, что это не всё из–за него, Таппи. Они все хотели урвать от пирога, меня запугивали; образовалась очередь, каждый хотел занять моё место, и бороться с этим мне было нечем. Я должен был заставить Джими работать; Он был моей единственной финансовой надеждой, потеряй я его, я терял всё.

Майк повернулся и посмотрел на меня своим холодным стальным взглядом и произнёс голосом, в котором звучала угроза:

— Таппи, мне не нужно говорить тебе, что случится, если ты меня заложишь или расскажешь кому–нибудь то, что я тебе скажу сейчас!

Эти его слова до сих пор звучат в моей голове.

Они меня испугали. Я знал, что Майк способен на многое.

Майк взглянул на меня, увидел страх в моих глазах и начал:

— Как бы там ни было, я знаю, что могу на тебя положиться, Таппи. Если бы я этого не знал, не стал бы рассказывать, но знаешь, я в долгах — серьёзных долгах — и люди, которым я должен денег не станут со мной няньчиться, если я не верну вовремя. И потом, все эти американские парни из налоговой… Я обязан им выплачивать каждый месяц тридцать тысяч или они заберут себе студию. Строительство Электрик–леди выдоило из меня всё до последнего четвертака, вот почему я послал вас с Бобом в Нью—Джерси забрать деньги, которые я занял у the Boys, в противном случае я лишусь всего.

— Этот подонок Алан Дуглас метил на моё место. А эта маленькая сучка Девон Вильсон свела его с Джими. Иисусе, Таппи, я просто должен был это прекратить! Я ненавидел Джими, и ненавидел сильно. После всего, что я для него сделал. Он знал, что означал для меня его уход, и этот негодяй даже не побеспокоился! Я стал ненавидеть его с того момента, как узнал, что он спит с любовью всей моей жизни, Линн, совсем как он сделал с Часом.

Я почувствовал, как кровь схлынула с моего лица. Девон Вильсон была девушкой Джими, и с женой Алана Дугласа, Стеллой, они были старинными подругами. Но причина, почему у меня кровь застыла в жилах, заключалась ещё в том, что Девон совсем недавно покончила с собой при очень странных обстоятельствах. Она выпала из окна нью–йоркской многоэтажной гостиницы Челси, и её друзья заявляют, что её вытолкнули. Не собирался ли Майк признаться мне в двух убийствах? Я знал, что Майк на это способен, ведь он сам мне рассказывал о днях, проведённых в Британской разведке (British Secret Service) и о том, как много раз ему пришлось убивать.