Федор Раззаков: Владимир Высоцкий - Суперагент КГБ

История Штирлица в том виде, в котором Семенов ее написал, — это вообще издевательство над здравым смыслом, если хотите — сага о придурке, где каждая серия — история очередного провала.

У меня же профессиональная реконструкция, построенная на рассказах Владимирова и биографии Высоцкого. Кстати, после выхода нашей, как вы говорите, скандальной книги никто из бывших контрразведчиков Управления КГБ по Москве и Московской области, Первого и Пятого управлений КГБ СССР с опровержением не выступил. Они боятся, что общественность снова — в который раз — потребует открыть архивы.

— И все-таки вы, по-моему, противоречите сами себе. Утверждаете в книге, что ни в коем случае не следует склонять к сотрудничеству со спецслужбами актеров на пике успеха и счастливых людей вообще…

— Да, я считаю большой ошибкой вербовочный подход к Людмиле Гурченко в 1957 году, после «Карнавальной ночи». Лучшие агенты — это актеры, считающие себя незаслуженно обиженными режиссерским вниманием, так как они замечают в окружающих любой негатив.

С Любимовым в кабинете главного режиссера Таганки. «Надо, — повторял Юрий Петрович, — либо закрывать театр, либо освобождать Высоцкого, потому что из-за него я не могу прижать других, и разваливается все по частям…»

— Но в 1968-м фантастическая популярность Высоцкого только набирала обороты…

— Скорее, набирали обороты его проблемы. Всерьез к нему тогда еще никто не относился. Да, Высоцкий любил петь о силе человеческого духа, но сам он был не лишен всевозможных слабостей. Тщеславный, любивший выпить и поволочиться за женщинами, полунищий актер… Естественно, он очень хотел выбиться в люди. И когда в июле 1967-го увидел Марину Влади, понял, что это его шанс всех «умыть», доказать, что он не только на гитаре бренчать умеет.

В марте 1968-го французская кинозвезда приехала в Москву снова, чтобы сниматься в фильме «Сюжет для небольшого рассказа». Высоцкий попытался возобновить с ней отношения, но неудачно, впал из-за этого в депрессию и 20 марта явился нетрезвым на спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». Когда директор театра Николай Дупак запретил ему выходить на сцену, а Любимов назначил на его роль другого исполнителя — Валерия Золотухина, он стал срывать с себя костюм Керенского: «Я ухожу… Отстаньте от меня…». Золотухин догнал друга у самого выхода, и тот показал ему записку: «В моей смерти прошу никого не винить»…

— До суицида дело, к счастью, не дошло…

«Золотухин догнал друга у самого выхода, и тот показал ему записку: «В моей смерти прошу никого не винить». С Валерием Золотухиным в кинодетективе Владимира Назарова «Хозяин тайги». 1968 год

— Вот именно. На следующий день, протрезвев, Высоцкий улетел с концертами в Куйбышев, а затем в Магадан. В театре это расценили как издевательство, и 22 марта был вывешен приказ об увольнении Высоцкого по статье 47 КЗОТа.

Затем в центральной прессе вышли три разносные статьи о его песнях. Газета «Советская Россия» в заметках от 31 мая и 9 июня задавалась вопросом: «Во имя чего поет Высоцкий?». Мол, он не останавливается перед издевкой над советскими людьми, их патриотической гордостью… А через неделю по барду ударила «Комсомольская правда», которая вменила ему в вину песни «блатного цикла».

— Такая согласованность действий в то время означала одно: сверху дана команда…

— Высоцкий это понимал не хуже нас с вами, поэтому тут же отправил письмо на имя председателя Комитета госбезопасности СССР Андропова. Кстати, вскоре после тех событий он написал свою знаменитую «Охоту на волков», в которой многие видят гимн свободолюбивой интеллигенции. Я же считаю, что поводом к созданию этой песни послужило не что иное, как посетившая его идея предложить сотрудничество КГБ. Вспомните строки:

Людям, работавшим на Лубянку, КГБ обеспечивал надежное прикрытие от любых недоброжелателей.

«ОДИН ИЗ АДМИНИСТРАТОРОВ, ОСУЖДЕННЫХ ПОСЛЕ КОНЦЕРТОВ ВЫСОЦКОГО В ИЖЕВСКЕ, ПООБЕЩАЛ ПРИЕХАТЬ В МОСКВУ II ВЗОРВАТЬ ЕГО ВМЕСТЕ С «МЕРСЕДЕСОМ»

— Владимира Семеновича всегда считали прирожденным бунтарем, борцом с Системой… Пожизненная диссидентка Валерия Новодворская, например, утверждала: «Дарование Высоцкого… это была прививка свободы — свободы и независимости от этой проклятой партии, от этой проклятой советской действительности»…