Георгий Зимин - Истребители

Теперь ничто не мешало нашим летчикам. Шесть «яков» 86-го гвардейского авиаполка, которые вел старший лейтенант А. Н. Деркач, были направлены в район железнодорожной станции Жихарево, но вскоре стало ясно, что все самолеты противника идут в район Волхова, и я перенацелил группу туда. Получив указание с земли, Деркач изменил курс и над станцией Новый Быт увидел до 30 бомбардировщиков противника в сопровождении истребителей. Он решил всей шестеркой сразу атаковать их. Но восемь «фоккеров» этой атаке помешали и навязали нашим летчикам бой. Эта попытка обошлась гитлеровцам недешево. В завязавшемся бою гвардейцы сбили три «фоккера» и «мессер». К тому же бомбардировщики, по существу, остались без охраны. На подходе к Волхову их атаковали «лаги» 156-го и «лавочкины» 630-го полков. В результате бомбардировщики были рассеяны, семь «хейнкелей» сбито, а отдельные машины, которым все-таки удалось прорваться к объектам, отбомбились неприцельно. Пострадало несколько жилых домов, но ни один военный объект разрушен не был. В ходе боя противник потерял одиннадцать самолетов. У нас было повреждено два истребителя, которые, впрочем, благополучно произвели посадку на своих аэродромах.

8 июня гитлеровцы попытались нанести удар по Волхову силами 45 бомбардировщиков под прикрытием 15 истребителей. И в этот день налет был успешно отражен — лишь незначительное повреждение получило железнодорожное полотно.

И снова противник изменил тактику. Не добившись уничтожения ГЭС и моста через Волхов, он подтянул с других направлений дополнительные силы бомбардировщиков и истребителей и перешел к целенаправленному и решительному воздействию на главные объекты. Это продолжалось трое суток, в течение которых совершалось по два налета. Стояли белые ночи. Гитлеровцы производили налеты в любое время суток.

В каждом таком налете принимало участие три эшелона самолетов. Первый из них обычно находился на высоте [192] пять тысяч метров, это Ю-88, которые шли в «колонне звеньев». Второй эшелон шел на тысячу метров выше и в таком же построении, его составляли самолеты Хе-111. Замыкали все на высоте четыре тысячи метров самолеты Ю-87. Каждый эшелон насчитывал от 30 до 34 звеньев, или около 100 самолетов. Всего в таком налете участвовало от 270 до 300 бомбардировщиков. Группы подходили к району цели с интервалом от 10 до 30 минут. Такой боевой порядок обеспечивал прицельное бомбометание каждым звеном в отдельности. Вероятно, эта тактика, по расчетам немецкого командования, должна была обеспечить стопроцентную гарантию уничтожения ГЭС и моста.

Такими массами бомбардировщиков — до трехсот самолетов в одном налете — гитлеровцы действовали в июле сорок первого года при налетах на Москву. Но в Московской зоне ПВО были сосредоточены десятки наших истребительных авиаполков, которые, собственно, и не позволили противнику нанести сколь-нибудь существенный ущерб нашей столице. Здесь же, в районе Волхова, у нас по-прежнему действовало менее полусотни самолетов, и все расчеты противника были построены на том, что такие незначительные силы просто не могут противостоять армаде бомбардировщиков. Я не знаю, была ли где-нибудь еще ситуация, когда на очень узком участке фронта авиация противника применялась бы так массированно.

Само собой разумеется, что боевые порядки немецких бомбардировщиков обеспечивали эффективное использование их бортового огня. Чтобы избежать потерь от него, нашим летчикам нужно было атаковать вражеские эшелоны одновременно несколькими группами по всей глубине боевого порядка. Это заставляло гитлеровцев вести огонь сразу по многим целям и снижало его эффективность.

Но и с учетом применения наиболее целесообразной тактики у нас все равно сил не хватало. Противник об этом знал, как и наши возможности, касающиеся продолжительности полета. Поэтому он умело маневрировал моментом удара второго и третьего эшелонов, добиваясь, чтобы к его подходу наши истребители вынуждены были садиться для заправки топливом и пополнения боезапаса. С этим мы ничего не могли поделать, так как должны были порой всеми силами отражать налет первого эшелона. Вот и случалось порой, что к моменту подхода второго вражеского эшелона наши бойцы находились на земле. [193] Мы успевали взлетать на отпор третьему эшелону, и это само по себе казалось нам чудом оперативности, которую проявляли наши техники, механики и летчики, но увеличить «оборачиваемость» мы не могли.