Джим Хаттон - Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

— Я купил его для этого дома, — подчеркнул я.

Через несколько минут я собрался уходить, и она сказала:

— Не пропадай!

Два месяца спустя я снова приехал в Гарден Лодж — 24 ноября, в первую годовщину смерти Фредди. Позвонил, и Мэри впустила меня. В руках я держал букет цветов разных оттенков и сортов, как любил Фредди. Я зашел на кухню, и мы немного поговорили. Когда я уже собирался уходить, появилась малышка Мико. Она несколько минут терлась об меня и мурлыкала. Я улыбнулся ей, но понимал, что пора уходить.

Однажды я прогуливался с друзьями по Чизик-Хай-роуд и, проходя мимо ресторана под названием «Тутси», заметил, как кто-то подпрыгивает и машет мне руками, как сумасшедший. Это был Джо; я даже не знал, что он вернулся в город. Сначала я не узнал его — так сильно он похудел. Его состояние явно ухудшилось. Мы договорились встретиться на следующий день. За чашкой кофе рассказали друг другу все наши последние новости. Он много улыбался, но было заметно, что лечение дается ему непросто. Он то тревожился, то вел себя заторможенно.

В тот день мы не могли наговориться: воспоминания о Фредди нахлынули на нас. Потом часа четыре он провел у меня в гостях. С воодушевлением говорил, что планирует открыть небольшой бизнес, возможно, что-то вроде гостевого дома. Сказал, что подумывает о путешествии в Японию, и спросил, не хочу ли я присоединиться к нему. Я отказался. Это место навевало бы слишком много воспоминаний о Фредди, и пока прошло слишком мало времени, чтобы я успокоился.

Я проводил Джо домой, и, обнявшись, мы попрощались.

Дней через десять мне нежданно-негаданно позвонил Фиби. В то утро я узнал о смерти одного старого друга, и поделился с ним своим горем.

— Ты только возьми себя в руки, — тихо произнес он. — Джо умер сегодня утром.

Я был сломлен, полностью опустошен. Просто не мог в это поверить. Смерть Фредди никоим образом не подготовила меня к тому, как справляться с болью утраты Джо.

После ноября 1991 года мы втроем очень сблизились. Узнали о таких подробностях нашей личной жизни, которые никогда раньше не обсуждали. С того момента, как мы перебрались в Мьюз, мы словно приросли друг к другу, узнали и приняли полностью, со всеми хорошими и плохими привычками. Я рад, что по-прежнему общаюсь с Фиби, и мне спокойно от мысли, что он жив и здоров.

В сентябре и ноябре 1993 года я опять приезжал в Гарден Лодж с сумасшедшими букетами для Фредди. Каждый раз Мэри на несколько минут приглашала меня в дом. Мне бы очень хотелось, чтобы мне разрешили хотя бы разок пройти в сад Фредди и посмотреть, во что он превратился, но просить об этом было неловко.

После второй годовщины смерти Фредди Мэри почти не выходила на связь. Я разговаривал с ней по телефону, а вот на письма мои она не отвечала. Но я живу по принципу «кто прошлое помянет, тому глаз вон» и, когда путешествовал по Италии, отправил ей открытку. Она сказала мне, что ей было очень приятно.

Однако же у Мэри, по-видимому, сложились какие-то странные представления о последних днях Фредди. Она говорила, что задолго до своей смерти Фредди ослеп, но я так не считаю. Однажды мы с Мэри сидели в спальне Фредди, и я включил телевизор. Она сказала, что Фредди терпеть не может этот ящик, что для меня стало неожиданностью. Когда Мэри уходила, мы частенько проводили вечера за просмотром телевизора, и Фредди ни разу не попросил выключить его. Нет! Если Фредди и потерял зрение, это произошло только в последнее воскресенье, 24 ноября.

Вдобавок после его смерти Мэри начала расписывать журналистам, какие жуткие боли он испытывал. Меня возмутили ее комментарии! Я никогда не слышал, чтобы Фредди жаловался, ни разу. И я сомневаюсь, что если бы он на самом деле мучился от боли, то признался бы только Мэри. В конце концов, именно Джо и Фиби давали ему лекарства. Я считаю замечания Мэри неуважительными по отношению к врачам, которые обеспечили Фредди прекрасный уход до самого конца.

Некоторые из моих вещей остались в Гарден Лодж. Я напрочь забыл про «сундук сокровищ» с рукописным текстом «Богемской рапсодии», который Фредди достал из закромов и подарил мне за год до своей смерти. Этот чемоданчик, наверное, все еще находится в мастерской, там, где я его хранил. Если нет, то надеюсь, что листок с текстом не выбросили ненароком. Это была бы трагедия.

Возможно, текст «Богемской рапсодии» уже утрачен мною безвозвратно, но у меня сохранился оригинальный текст How Can I Go On, написанный рукой Фредди. Я обнаружил его в своем старом чемодане, набитом всякой всячиной, — наверное, Фредди его туда однажды засунул. В альбоме Barcelona песня How Can I Go On («Как мне быть дальше») следует за песней Guide Me Home («Отведи меня домой») без паузы, и я всегда слушаю их как одну длинную композицию, снова и снова.