Джим Хаттон - Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

Мэри и Дэйв Кларк уже сидели на кухне в ожидании именинника. Футляр, который я собирался подарить Фредди, был припрятан в кухонном шкафу, и после того, как Мэри и Дэйв подарили свои подарки, я решил, что настал мой черед.

— Ну что ж, — обратился я к Фредди, извлекая футляр из шкафа, — с днем рождения.

Он посмотрел на футляр и стал водить по нему руками, приговаривая, как он прекрасен. Через несколько минут до меня дошло: Фредди решил, что футляр и есть подарок, и казалось, он вполне этим счастлив.

— Ты не хочешь взглянуть, что внутри? — спросил Дэйв, который знал о фужерах. Фредди открыл футляр, и его лицо выразило неподдельное удивление.

— Ты же говорил, что хочешь красивый набор фужеров для шампанского для квартиры в Монтрё, — напомнил ему я.

К сожалению, в Швейцарию фужеры так и не попали.

Сорок пятый день рождения Фредди стал, пожалуй, самым тихим в его жизни. Он трезво оценивал свое состояние и понимал, что дни его сочтены. И потому не стал устраивать шумную вечеринку для друзей — не хотел, чтобы запомнили его таким. Единственное, чего он желал в последний день рождения, — чтобы никто не лез к нему в душу.

Но пресса по-прежнему ходила за ним по пятам. Однажды мы пошли пообедать в ресторан «Понте-Веккьо», что на Эрлс-Корт. Управляющий сообщил, что снаружи околачиваются репортер и фотограф газеты «Ньюз оф зе уорлд», ожидая появления Фредди. Лиам Бирн, управляющий соседним пабом «Колехерн», позвонил, чтобы предупредить нас. Так что мы выскользнули через черный ход.

В октябре группа выпустила сингл The Show Must Go On («Шоу должно продолжаться») с песней Keep Yourself Alive («Продолжай жить») на обратной стороне. Как и ожидал Фредди, пресса тут же выступила с трактовкой неоднозначного и проникновенного текста «Шоу…». Они спекулировали на возможном скрытом смысле строк «Для чего мы живем?» и «Скоро я сверну за угол», напирая на то, что Меркьюри выглядит совсем изможденным. Для меня же самой верной и точной стала фраза: «Мой грим, возможно, и осыпается, но я все равно улыбаюсь». Именно так оно и было в жизни.

Как бы плохо Фредди себя ни чувствовал, он никогда не жаловался и не просил о сострадании. Это была его битва, и больше ничья, и он мужественно переносил испытания, которых на его долю выпадало все больше и больше.

Последний клип Фредди на песню These Are the Days of Our Lives выпустили вскоре после его смерти на обратной стороне «Богемской рапсодии». Более подходящего прощального гимна трудно себе представить. На съемках Фредди выглядел очень плохо. Толстый слой грима, которым он маскировал пятна, казалось, лишь подчеркивает изможденность лица. Охрана в студии работала в усиленном режиме, туда пускали только самый необходимый технический персонал. Во время съемок мы с Дианой Моузли сидели у края сцены прямо под ногами Фредди. В финальном кадре он лукаво улыбнулся и подмигнул мне. Кровь бросилась мне в лицо, и Диана, заметив это, прошептала: «Ради бога, Джим, возьми себя в руки».

Фредди совсем ослаб, но собрал силы в кулак, чтобы устроить последний особенный вечер в Гарден Лодж — он хотел поблагодарить врачей, которые ухаживали за ним на протяжении болезни. Пришли Гордон Аткинсон, доктор Грэм Мойл и пятеро других специалистов.

Никто за столом не знал о моем состоянии, хотя, возможно, у кого-то закрадывались подозрения. За ужином доктор Мойл завел прямой разговор о том, что мне надо провериться на СПИД.

— Сделай анализы, — твердо сказал он. — Если ты ВИЧ-положителен, по крайней мере, будешь знать. А если результат будет отрицательным, не потеряешь ничего, только приобретешь пару седых волос.

Но я-то уже знал ответ. Повторный анализ, скорее всего, подтвердил бы горькую правду. Тем не менее, чтобы окончательно во всем убедиться, я согласился.

Фредди хотел в последний раз побывать в швейцарской квартире. Мы прилетели на частном самолете вместе с Джо, Терри и давним другом Фредди Тони Кингом, который работал ассистентом у Мика Джаггера.

До отлета я побывал на приеме у доктора Аткинсона, и он взял образец крови для анализа. Расшифровка результатов занимала некоторое время, и он пообещал, что позвонит мне в Монтрё, как только получит ответ из лаборатории.

Это было наше третье путешествие в Монтрё. Стало ясно, что нам с Фредди не суждено встретить там наше тихое Рождество, как мы планировали. Каждый вечер в течение десяти дней мы ужинали в ресторанах, но теперь Фредди передвигался очень медленно и только с поддержкой.