Джим Хаттон - Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

У Фредди на складе скопилось много вещей, для которых в доме не нашлось места. Тем летом он решил, что пора перевезти их обратно в Гарден Лодж и раздать близким людям. Я на несколько дней уехал в Ирландию, так что баулы с вещами доставили в дом без меня. Разложив вещи на газоне, Фредди с головой окунулся в процесс сортировки, решая, кому что достанется. Джо, Фиби, Мэри и две горничные разобрали основную часть — безделушки и старую дизайнерскую одежду.

Когда я вернулся домой, Фредди рассказал мне о некоторых своих находках.

— Я и о тебе не забыл, — добавил он. — Остался один нетронутый чемодан — он твой.

Позже я открыл его. Там были шляпы и украшения. Еще я нашел оригинальный текст его самой известной песни «Богемская рапсодия». Он был написан Фредди собственноручно на линованном листе формата А4. Я сложил все вещи, включая текст песни, обратно в чемодан и хранил его в мастерской.

Однажды после полудня я пытался починить антикварную серебряную рамку для фотографий, которой очень дорожили родители Фредди. Работая с электрорубанком, я получил травму — оттяпал себе шматок пальца. Кровь была повсюду. Я бросился на кухню к Фиби и Джо. У последнего вид крови всегда вызывал рвотный рефлекс.

— Джо, у тебя есть большие пластыри? — обратился я к нему.

— Ты что натворил? — спросил Джо.

Я показал мой палец, и у него перехватило дыхание. Одним лейкопластырем тут было не обойтись.

— Тебе лучше поехать в больницу и зашить рану, — посоветовал он.

Я беспечно ответил, что это всего лишь царапина, и тут вошел Фредди:

— Что за шум?

— Джим сильно порезался, но в больницу не хочет.

Фредди посмотрел на рану и согласился с Джо и Фиби, что мне необходима медицинская помощь. Я повторил, что это чепуха, и он разозлился.

— Хорошо, делай как тебе вздумается, — бросил он. Чтобы не ссориться, я пошел в больницу, и мне наложили два шва. Все оказалось намного серьезнее, чем я думал.

В конце концов я починил рамку для родителей Фредди. Одновременно я мастерил столик в подарок от меня и Фредди водителю Грэму Гамильтону и его другу Гордону. И в итоге Фредди обвинил их в том, что я покалечился.

Тем летом мы с Фредди чуть не расстались после неприятной ссоры из-за какого-то пустяка. Уже не помню, чем я его расстроил, но мы сильно поругались. Раньше все улаживалось за пару дней, но на этот раз затянулось на недели.

Утром я, как обычно, пошел работать в саду. Вдруг там появились Мэри и Фредди и, сев у бассейна, стали разговаривать. Позже, вернувшись в дом, я почувствовал к себе холодок. Фредди держался на расстоянии.

На следующий день ситуация не разрешилась. Ко мне в сад вышел Джо и, заметно нервничая, сообщил последние новости:

— Фредди считает, тебе лучше уйти.

Я был ошарашен. Я до сих пор не понимал, как мы умудрились так разругаться, но Фредди, видимо, решил сжечь мосты [70].

— Отлично, — кивнул я. Голос мой не дрогнул, но я был крайне обескуражен. — Если он действительно так считает, что ж… хорошо. Но мне нужно время, чтобы найти новое жилье.

На следующий день я получил еще одно известие, на этот раз от Мэри: когда я съеду, двери Гарден Лодж открыты для меня в качестве садовника с шестидневной рабочей неделей. Только теперь я не смогу пользоваться «Вольво», подаренной Фредди на мой день рождения. Работать я буду с 9.00 до 18.00 с часовым перерывом на обед.

Но все мои мысли занимало одно: смогу ли я вообще позволить себе где-нибудь жить, поэтому я сказал:

— Когда я найду квартиру, я хочу, чтобы мне пересмотрели заработную плату. Садовники в центре Лондона получают в среднем двенадцать с половиной фунтов стерлингов в час. Мне же платили три фунта.

Наконец, в газете «Лут» [71] я нашел себе квартиру на Хаммерсмит-Гроув с шестимесячной арендой и необычным условием «Проживать с Сэром Чарльзом» — котом. Владельцам были нужны рекомендации, поэтому я попросил Мэри поручиться за меня. И вот в один из дней, когда я был, кажется, в оранжерее, собственник квартиры известил меня, что рекомендации его устраивают и я могу въезжать хоть сейчас.

Тогда ко мне подошел Фредди:

— Ты ведь не хочешь уходить, правда? Я не хочу, чтобы ты ушел.

— У меня сложилось впечатление, что ты хочешь именно этого, — озадаченно ответил я.

— Я просто злился.

Мы все обсудили, и стало ясно: никто из нас не помнит, что послужило причиной размолвки. Больше всего меня огорчало, что мои друзья в Гарден Лодж, похоже, вовсе не переживали по поводу моего ухода.