Октябрьская комиссия Сокольнического района - Октябрьские дни в Сокольническом районе

Большую работу район проделал по приему подмосковных отрядов. Наш штаб принял и помог доорганизоваться отрядам Кольчугинскому (600–700 ч.), Мытищенскому (150 чел.), Мыза-Раевскому (200 ч.), Коломенскому (75 чел.) и др. И эти отряды в своих боевых действиях имели базой наш район. В наш штаб явились делегаты артиллерийских частей, стоявших в Серпухове, и просили командировать к ним нашего представителя, чтобы поднять эти части на помощь Москве. Мы послали в Серпухов тов. Герасимова . Он застал артиллерию уже погруженной для отправки в Москву. Части эти прибыли, и вошли в прямую связь с Московск. в.-р. комитетом. Когда наши силы разрослись — одного питательного пункта в Сокольничьих мастерских оказалось мало и был организован второй — в Сокольничьем трамвайном парке. 27-го днем к нам явился первый офицер с предложением своих услуг. Он явился с двумя взрослыми сыновьями и отдал себя вместе с ними в распоряжение рабочей революции. Это был штабс-капитан-инженер тов. Лозовский меньшевик — интернационалист, несколько раз выступавший на наших митингах еще до октября против империалистической войны. Мы поручили ему организовать оборону района, а его сыновей включили в один из отрядов. Тов. Лозовский за сутки разработал план обороны — пункты окопов и баррикад. Помнится, окопов было намечено 2 — у вокзалов и у Матросского моста. План был одобрен и немедленно исполнен. Приблизительно на 4–5-й день район обогатился 4-мя тяжелыми орудиями и снарядами. Орудия привезли из Богородского и Измайлова, где стояла одна из батарей того-же дивизиона, что и в Богородском, и к нам явились вместе с солдатами два новых военспеца артиллерийский поручик и прапорщик (фамилии их, к сожалению, позабыты). Они помогли установить орудия на позиции — у Матросского моста, у Мещанской части и одно скрытое — в Сокольничьей роще. Устроили наблюдательный пункт на каланче. Но действовать не пришлось. А руки чесались. Весьма хотелось побухать из тяжелых — но центральный штаб категорически запретил стрелять без особого приказа. Приказа-же не последовало за минованием надобности. На 7-й день юнкера и вся белая рать была разбита и побеждена без наших орудий.

К концу Октябрьских дней район представлял собой вооруженной лагерь с солидной артиллерийской обороной, с большими запасами вооружения — снарядами, патронами и винтовками был завален весь огромный подвал Сокольничьих мастерских и сараи в доме Совета, где помещался штаб, и даже с бронеотрядом в 5 машин, явившимся к нам в последний день из Петрограда во главе с тов. Барочкиным , с налаженным питательным аппаратом — но людской запас уже изсяк. Мы за шесть дней боев направили в центр все, что могли собрать боеспособного и если включить в итог — не только рабочих нашего района (3.000 чел.), но и приезжих подмосковных (около 2.000 чел.) и солдат н/района, то получится цифра в 6–7 тысяч человек. Когда же в решающий момент центральный штаб прислал приказ мобилизовать все последние силы и двинуть в последнее решающее наступление к центру — наш «запасный полк» в Сокольничьих мастерских смог путем значительных усилий насбирать, сверх предыдущих формирований, 160–170 чел. Однако, когда к концу 4-го дня борьбы мы получили приказ о первом перемирии — никто в районе и слушать не хотел о том, чтобы боевые действия прерывать до полной победы. Рабочая масса района глухо волновалась, обвиняла центральный штаб в нерешительности, некоторые горячие головы шли в своих подозрениях еще дальше. Возобновление действий после первого перемирия внесло успокоение.

Группа активных работников Октябрьского восстания.

К концу боев наш район захватил ценную добычу. Благодаря содействию каких-то сочувствующих обывателей мы обнаружили на одной из дач Сокольничьей рощи белогвардейский штаб в составе одного генерала, одного полковника и нескольких офицеров и юнкеров. Наш трофей мы немедленно доставили в центральный штаб.

На седьмой день борьбы мы могли праздновать свою победу.

Как же вели себя наши враги в районе в эти дни? Их не было, вожди попрятались, или с позором удрали, как удирали из районного совета на первые сутки революции районно-советские меньшевики и эсеры. Они явились собирать свои монатки и делали это не спеша, попробовали даже заговаривать с нами, — чего-де вы панику поднимаете. Но, ознакомившись с нашим нешуточным настроением, они поспешили к выходам, не побрезгав использовать для экономии времени в качестве выходов окна вместо дверей. Рабочие-же меньшевики и эсеры (в особенности меньшевики) поступили иначе. Выше уже упоминалось, что в первом боевом пополнении, посланном в центр, вместе с большевиками и беспартийными, оказались меньшевики и эсеры. Можно указать на пример двух крупнейших предприятий района, сыгравших наиболее видную роль в революции — сокольн. мастерские и сокольн. парк. В первом было 40 меньшевиков, 80 эсеров и 40 анархистов. Анархисты все примкнули в революцию к нам и сражались в наших рядах, то же сделала половина меньшевиков во главе с т. Козловым , позднее деятельным коммунистом. Большинство этих меньшевиков потом вступило в нашу партию. Из эсеров ни один участия не принимал. В сокольничьем парке из 15 меньшевиков также часть примкнула к нам. Но здесь и часть эсеров, именно левых эсеров, пошли за нами. Был момент на 4-й или 5-й день боев, когда наши враги осмелились выползти из своих щелей. К нам в штаб явилась делегация от «группы» солдат телефонно-прожекторного полка с длиннейшей резолюцией, смысл коей был в конечной фразе — требовании прекратить вооруженную борьбу. Мы выслушали эту резолюцию, обругали всю делегацию предателями, и предложили убираться по добру, по здорову.