Валентин Клименко - ЦРУ раскрывает свои секреты... Ветераны ЦРУ о тайных операциях в СССР

Это был период, когда у нас не было большого количества активных операций, в целом это было время простоя. Все поменялось в 80-е годы, когда мы снова вернулись к нашей работе против КГБ. Политика видоизменялась немного более последовательно, но ряд начальников американской контрразведки и отдела Советского Союза и стран Восточной Европы в Оперативном управлении ЦРУ решили, что нужно быть более агрессивными. А Энглтон уже ушел со сцены и был в то время достаточно сильно дискредитирован. Таким образом, люди вернулись к работе.

Я бы сказал, что это начало происходить в эпоху Уильяма Колби, когда он был директором ЦРУ. Но я бы не хотел сосредотачиваться на личностях, потому что я не хочу этого делать.

О Бартоне Ли Гербере, резиденте ЦРУ в Москве (1980–1982) и об операции «Пролог» (в ФСБ — операция «Фантом»)

Думаю, что я бы не стал вдаваться в детали «правил Гербера». Я не готов описывать «правила Бартона Гербера», могу только сказать, что он был одним из самых глубокомысленных руководителей в Москве в то время. Но одно из «правил Гербера», которое впоследствии вызывало у нас небольшое удивление, заключалось в том, что КГБ никогда бы не дразнил нас одним из своих собственных офицеров. Они никогда бы не взяли настоящего сотрудника КГБ для того, чтобы поставить его перед носом у ЦРУ для вербовки. Это всегда был кто-то, кто непосредственно там не работал и у кого не было прямой связи с КГБ. Поэтому впоследствии, когда мы проводили операцию «Пролог» с Сашей Жомовым, это был первый случай, когда такое правило не было соблюдено.

Операция «Пролог» заключалась в том, что начальник американского отдела Второго главного управления КГБ Александр Жомов встретился с одним из наших начальников в поезде, направлявшемся в то время в Ленинград, и предложил свои услуги. Эта операция проверялась и перепроверялась почти еженедельно. Тогда я был начальником отдела Советского Союза и стран Восточной Европы, и на каждом важном этапе данной операции я звонил своей специальной команде по этому поводу и спрашивал: «Что мы думаем?» И мы голосовали по поводу того, была ли эта полезная операция или она контролировалась КГБ. И это было почти как американские выборы: 49/51 %, 51/49 %. То есть у нас никогда не было полной уверенности, что она контролировалась КГБ или что все было в порядке.

И мое решение было следующее: «Хорошо, даже если мы потеряем здесь, давайте сделаем это». И, таким образом, мы уже все знали наверняка, когда Жомов не появился в Прибалтике.

О генерале Рэме Красильникове, начальнике первого (американского) отдела Второго главного управления КГБ СССР

Рэм Красильников был в то время начальником американского отдела Второго главного управления КГБ. И он был замечательным, очень, очень вдумчивым, очень грамотным и профессиональным разведчиком. Я познакомился с ним в период последних лет своей работы в ЦРУ. И даже после того как я ушел из ЦРУ и уже писал книгу под названием «Главный противник», я встречался с ним несколько раз. Он и его жена Нинель стали для меня почти что друзьями. Это было очень, очень странное время.

Во время моей последней встречи с ним, когда он все еще работал в КГБ, он дал мне вот это. Он сказал: «Милтон, ты думаешь, что это такое? Что это для тебя олицетворяет?» И я ответил: «Рэм, понятия не имею, что это. Ты мне расскажешь!» И он сказал мне, что это сделано инженерами в Санкт-Петербурге (это был красивый изогнутый кусок хромированного прута). И он сказал: «Это значит, что вы можете нас согнуть, но вы не можете нас сломать». Я подумал, что спустя годы это будет представлять ценность, поскольку только мыслящий парень, который любит Баха, Чайковского и всю эту прекрасную классику, мог бы подумать о чем-то таком.

Его имя Рэм — Революция, Энгельс, Маркс — одно из тех странных революционных имен, которыми называли детей его поколения. Его жену назвали Нинель. Она — очаровательная женщина. Это «Ленин», произнесенный наоборот, и это еще одно из тех причудливых революционных имен того поколения. Но это не значит, что он не был очень глубоким человеком.

Я считаю, что демонизация своих противников только ослабляет твой собственный подход к ним. Я нахожу, что большинство американцев и большинство людей хотят демонизировать своих соперников по существу, чтобы лишить их любой возможности быть человечными. И я всегда говорил людям, которые работали на меня, что когда сотрудник КГБ приходит домой, собака вьется вокруг него и машет хвостом, он может слушать превосходную, более сложную музыку, чем станете слушать вы, он мог прочитать больше произведений Элизабет Баррет Браунинг и Роберта Браунинга, чем когда-либо вы. Таким был Красильников.