Хаджи-Мурат Мугуев - Весенний поток

На столе, стоявшем посреди вагона, хлеб, холодное мясо, сыр, соленые огурцы, масло, сушеная тарань и несколько стаканов.

— Ну, товарищи, с победой, с приходом на Северный Кавказ, — говорит Киров. — Берите стаканы, и выпьем за Красную Армию, за Ленина.

Киров разлил по стаканам искрящееся красное прасковейское вино.

— Да здравствует Ленин и Советская власть, — поднимая стакан, говорит он.

И мы впервые за год войны подняли стаканы с вином и до дна осушили их.

— За дружбу, — снова сказал Киров. — Ничего, товарищи, нет лучше и крепче нашей партийной солдатской дружбы, скрепленной долгими месяцами осады, лишений, самопожертвования, нечеловеческих усилий и труда, которые мы проявили в Астрахани.

Мы молча смотрим на Кирова, а он, глядя поверх нас куда-то вдаль, продолжает:

— Кончается гражданская война. Пройдут годы, новые времена и люди придут на смену нам, но о нас с благодарностью и гордостью будут говорить они, ибо мы жили, боролись, мучались и побеждали в самую тяжелую пору революции... Ваше здоровье, товарищи!

Мы смотрим на Кирова, на его вдохновенное, просветленное лицо, на его устремленный вдаль, как бы в будущее, взор и, не сговариваясь, разом подходим к Механошину.

— Ваше здоровье, Константин Александрович, — говорю я. И все — Настуев, Ефремов, Саградьян, Самойлович — легко и свободно чокаемся с ним.

Механошин взволнован и с видимым облегчением чокается с нами. Мелкое чувство взаимной обиды сдуло как ветром и унесло прочь.

Киров мягко улыбается и еще раз тихо повторяет:

— Ваше здоровье, товарищи!

* * *

И вот Кавказ. Снежная вершина Эльбруса белеет на голубом фоне небес. Дымно-белые гряды кавказских гор тянутся с запада к Владикавказу. Свежий ветер, чистое небо, прозрачная дымка и зеленое цветение весны встречают нас. Бегут версты, стучат колеса, а мы стоим на площадках вагонов и дышим нашим родным, кавказским воздухом, смотрим и не насмотримся на наши горы.

Настуев держится за ручку распахнутой настежь дверцы вагона. Глаза его влажны, а лицо охвачено такой непередаваемой радостью, что я только тихо говорю:

— Помнишь, Юсуф, я говорил тебе в Астрахани, что мы скоро будем дома, — и вот Кавказ!

— Да, да, — повторяет он, не отводя глаз от белой шапки Эльбруса. Вряд ли он понимает мои слова. Волнение и радость так велики, что он не замечает даже и Кирова, тоже вышедшего на площадку.

— Вот мы и дома! — говорит Сергей Миронович, и его глаза тоже устремлены на белую вершину великана Шат-горы.

И вот Пятигорск. Слева Машук, впереди Бешту, а на светло-пепельной голубоватой дали Шат.

На улицах города патрули и конные разъезды. Белогвардейцы бежали пять дней назад. Станицы, села, города Терской области снова стали советскими. Владикавказ 23 марта 1920 г. занят нашими частями и отрядом осетинских партизан под командой Баракова и Ботоева. Спустя час в город вошли еще два красногвардейских отряда, один ингушский — Орцханова, другой прибывший из Грозного от Николая Гикало, под командованием Мордовцева.

Части нашей 11-й армии движутся к границам Азербайджана, и Смирнов с Ефремовым сегодня же ночью уезжают в Дагестан. Мост через Малку возле Прохладной взорван противником, и наши саперы возводят понтоны через реку.

Киров приказывает Квиркелии, Костичу и мне немедленно выехать во Владикавказ.

И вот мы во Владикавказе. Григорий Иванович Остапенко, тот самый, к которому посылал меня летом 1919 года Киров, встретил нас со слезами радости на глазах.

Осетинские партизаны, ингушские красные бойцы, красноармейцы отряда Мордовцева, рабочая самооборона, конные и пешие люди, вооруженные с ног до головы, и все с красными бантами и перевязями на рукавах, песнями и улыбками встречают нас.

— Где Киров? — спрашивает Остапенко и, узнав, что Сергей Миронович еще в Пятигорске, ночью уезжает к нему. А город полон песен и ликования, веселых звуков лезгинки и шумной радости всех тех, кто ожидал освободителей.

Но не все рады нам. Это видно по растерянным лицам некоторых встречных, по все еще запертым магазинам, по хмурому виду недоверчивых посетителей, все это время приходящих к нам.

Вчера создан Ревком Терской области, в которую входят Чечня, Осетия, Кабарда и вся Надтеречная казачья линия. Председателем Ревкома назначен наш милый Бесо Квиркелия, бывший военком штаба 11-й армии.

Меня назначили комиссаром внутреннего управления этой обширной, многонациональной области, а опыта ведения гражданских дел у меня нет. Знания только военные, а надо создать этот комиссариат с его филиалами по городам области.