Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Моторолу назначили командовать отделением в начале мая. И он сразу сколотил свою команду из подвижных ребят. Взял в личные водители молодого местного паренька Вову Жогу с позывным Воха и не промахнулся. Как оказалось, Воха, несмотря на то, что ему был всего 21 год, оказался водителем-лихачом — от Бога. А Боцман и Кирпич вырезали в мотороловском автомобиле на крыше люк, чтобы во время езды можно было оттуда вести огонь. И в дальнейшем рыжая борода Кирпича с пулемётом развевалась на скорости, с которой разъезжал по окрестностям Славянска Моторола со своей группой. Так бородачи и нашли себе применение.

С пулемётом Кирпич, с РПГ Боцман

В беседе со мной Воха вспомнил, как познакомился с Моторолой:

«Познакомились с Моторолой мы перед Кровавой Пасхой [70] Имеется в виду нападение боевиков «Правого сектора» на блокпост ополчения в Пасхальную ночь близ Славянска. Тогда погибли 3 ополченца. на “Комбикормовом” посту. Всё было случайно. Мы стояли на охране города и всех проверяли. И один раз на усиление к нам приехал Мотор со своей группой. Может, и ты был с ним, я не помню. Было это вечером. Спрашивал нас: какие планы? какие взгляды на жизнь? Ну, мы поговорили все вместе, кто был. Он нас ещё обучал там. Дали нам по автомату, стали показывать, как патроны набиваются в магазин, как заряжать, как спускать крючок, ну, чтобы было хоть какое-то понимание. Говорил: “Ну, не дай Бог, придётся, но чтобы хотя бы вы могли взять в руки оружие и защищать себя и окружающую среду”. Ну, вот так мы увиделись. Он помогал нам блокпост построить, как всё правильно сделать, на что акцент, на что упор сделать. Ну, и после того ещё пару раз с ним виделись. Мотор тогда парень известный был, все его знали, интересовались. Мы потом с другом Федей (Антишоком), который сейчас у нас служит, тоже пытались узнать, как у него дела. Слухи, сплетни, разговоры — то там боевое столкновение, то там. Ну, и так вот один раз мы с ним случайно увиделись в бывшем здании СБУ. И он меня увидел и говорит: “О, привет, ребята, тудым-сюдым”. А мы по гражданке были, ну, мы колёса, песок возили по блокпостам, помогали ребятам. И он нам говорит: “Чё ещё не воюете, чё без оружия, чё ещё по гражданке?” Я говорю: “Та, Мотор, не поверишь, никто не берёт, говорят, ещё молодой, нафиг оно тебе надо, иди домой, сиди”. Ну, я это ему сказал, а я на машине был, на своём пикапе, ну, на “москвиче”. И он говорит:

— Ко мне пойдёшь?

Я говорю:

— Пойду.

— Ну, давай, иди, собирай вещи, говори близким, что ты теперь у меня воюешь, а на машину поставим пулемёт и будем ездить, кошмарить укропов.

— Хорошо, не вопрос.

Съездил домой, своим всё объяснил, и с у мая я был официально зачислен в его ряды. Ну, и тогда мы начали плотное общение. Он, я, Кирпич и Боцман. Наша четвёрка была. Как-то вот так с ним и познакомился».

После гибели Моторолы Воха командует батальоном «Спарта».

Во второй половине апреля меня, Кирпича и Боцмана отправили на усиление блокпоста «БЗС», что располагался возле бензозаправочной станции. Командовал блокпостом ополченец Рысь. В дальнейшем проявил себя смелым бойцом и стал героем видео, где наши спасли раненого украинского лётчика [71] Видео 19 — war16.ru/v19. .

Начмед Леля в интервью для книги вспоминала, как оказывала помощь этому пилоту, которого притащил на себе Рысь:

— В тот день, когда Рысь притащил лётчика, я была на СБУ. Я долго не могла понять, почему Рысь диким криком кричит: «Лёля! Лёля! Сюда!» Когда они вытащили его из машины, положили на траву прямо во дворе «избушки» [72] Так ополченцы называли здание СБУ в Славянске. , мы не поняли, что это украинский лётчик, в первую минуту все думали, что это свой. Со мной был врач реаниматолог. Если бы не он, мы бы ничего не сделали. А с ним мы сработали очень слаженно. У лётчика была порвана бедренная артерия, бедренная вена и сломана кость. Из-за большой кровопотери он мог только стонать, сжав зубы. Он оставался в сознании, не разговаривал с нами. Но мы старались его «вытащить». Мы спасли ему жизнь и спасли ему ногу [73] Видео 14 — war16.ru/v14. .

После того как он более-менее зажил, его отправили к родственникам на Украину. Но, к сожалению, человеческая неблагодарность не знает границ…

На следующий день, после того как он попал в Изюм к родственникам, он тут же дал интервью о том, как мы его пытали и мучили. Хотя на самом деле его бросили на поле свои же, забрав у него при этом пистолет. Когда выяснилось, что это украинский лётчик, нашим парням из госпиталя пришлось оборонять его от гражданских, которые готовы были его просто разорвать. Но я считаю, что если он ранен — он уже не враг, он уже пациент в первую очередь. Поэтому не делала различий между ранеными ни в Славянске, ни позже в Донецке. В основном, в 99 % случаев, солдат ВСУ бросали свои же, пожалев для них даже пулю. Никогда мы не издевались, мы оказывали всяческую помощь. Плюс к ним приставляли охрану, чтобы народный гнев их не нашёл.