Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Мне очень понравились её решительность и боевой настрой. Не каждая женщина обладает такими качествами. А ей, видимо, понравилась работа 16-летнего полевого медика, поэтому она мне открыла свои планы и пообещала помощь в любых вопросах, связанных с ранеными.

Ольга Вязовская (Лёля) в здании СБУ в Славянске

Во время работы над книгой я взял у неё интервью:

— Расскажи о своих первых поездках в Славянск.

— Первый раз мы поехали в Славянск 12 апреля 2014 года уже под вечер, когда узнали о происходящих там событиях. О том, что Стрелков с группой людей пришёл, о том, что люди вышли на баррикады, на блокпосты. Первый раз приехали, загрузив всё, что нашли из медицины, и раздали в Славянске. Я очень хорошо помню блокпост «Карандаши». У них из медицины был только ящик зелёнки и ящик йода. Всё, больше ничего.

Потом приезжали ещё дважды. А на третий раз нас остановили с полным багажником медикаментов под Изюмом, где стояла украинская бронетехника. Вытащили ящик, сказали «на перевірку» [50] На проверку ( укр. ). . Я ехала с ещё одной женщиной, она впоследствии поехала в Луганск помогать ополчению.

В тот момент, как мы отошли покурить, к нам подошёл один из солдат, которые там стояли, сделал вид, что прикуривает и сказал: «Девочки, если хотите жить и не хотите, чтобы вас прям тут “приняли” — разворачивайтесь и езжайте, потому что всем уже давно известно, кто вы. Твои, Оля, фотографии у нас есть, так что езжайте отсюда». После этих слов мы сказали, что поедем в Изюм — быстренько кофе попьём, а сами развернулись и поехали быстро-быстро оттуда.

Последний раз, 24 апреля, нам уже пришлось ехать полями. Но украинские блокпосты всё же проезжать приходилось, поэтому я была с очень ярким макияжем, в чулках, на каблуках и в платье. Делала вид, что в хлам пьяная, всю дорогу полоскала горло коньяком. Легенду придумали такую, что мы едем на свадьбу.

Благополучно добравшись в Славянск, я понимала, что остаюсь здесь с концами, и мыслей о возвращении назад даже не появлялось. У нас тогда ещё теплилась надежда на то, что всё это очень быстро закончится — мы победим, нас услышат и можно будет поехать домой.

— Как ты смогла создать из ничего военный госпиталь в Славянске?

— В Славянске я быстро нашла знакомых по прошлой войне и приняла решение остаться насовсем. Мне выделили небольшую комнату в «располаге», которая находилась в поликлинике АИЗ [51] Славянский арматурно-изоляторный завод. на первом этаже. Там был медпункт, склад медикаментов и перевязочная. Первые дни были совершенно ненапряжные, нетяжёлые, потому что мы в основном перебирали лекарства, мазали всех пантенолом, так как все дружно сгорали на солнце, лечили насморк, кашель, иногда и геморрой.

А после 2 мая начались полномасштабные действия. Мы развернули на территории поликлиники АИЗ на первом этаже полноценную перевязочную, но не оперировали, так как на тот момент ещё работала гражданская больница им. Ленина практически в полном составе.

А позже, когда начался бесконечный поток раненых, мы сменили место дислокации — развернули полноценный военный госпиталь с операционной и перевязочной на территории бывших офисных зданий с огороженной территорией. Таммы смогли обеспечить полноценную охрану нашим раненым.

Под конец обороны Славянска укры знали точное местоположение нашего госпиталя и потихоньку по нему пристреливались. Тогда было принято решение передислоцироваться в новый корпус больницы им. Ленина. На тот момент новый корпус практически полностью покинули гражданские медики, а самые стойкие остались в старом. Вместе с ними в больнице оставались недоэвакуированные пациенты отделений кардиологии и травматологии.

Почему переехали туда? Потому что там было самое лучшее бомбоубежище. Мы привели его в порядок: открыли двери, проветрили, вытащили вертикально стоящий там Урал — дёрнули его БМПхой. Установили в госпитале генератор, провели свет — соорудили несколько десятков койко-мест для наших раненых.

— Расскажи о своей деятельности в Славянске.

— В какой-то момент мне пришлось «встать к столу» — пошли операции, контузии, осколочные ранения, были и «брюшные», и «полостные», ампутаций только не было. Делали, что могли. Понимали, что не хватает крови, имеется в виду кровезаменителей. Иногда приходилось делать прямое переливание крови от непроверенных доноров, чего категорически делать нельзя. Но я всегда считала, что лучше жить с гепатитом, чем вообще не жить. Приходилось идти на риск. Приходилось организовывать эвакуации постоянные, два-три раза в неделю машины с ранеными уезжали на Донецк. Приходилось принимать гуманитарку, раздавать на подразделения и делиться с гражданскими. Жизнь была насыщенная и трудная, но было понятно: за что это всё и ради чего.