Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Мы приехали, выставили оцепление, и всех этих активистов — гражданских, негражданских, истеричных, татарских — тупо отпихивали и выдавливали от забора на дистанцию метров 10–15.

— Там были татары только?

Нет, было видно, что это подготовленная группа. Она очень структурированно: есть руководитель, управленцы и исполнители. Исполнителями являлась молодёжь с лицами явного западенского типа.

— То есть даже не из Крыма?

Чернявые, говорящие с украинским акцентом. И тогда, к нашему удивлению, они очень тесно взаимодействовали с татарами. Это всё мы просчитали за два-три часа в очень плотном противостоянии с данной группировкой. Мы всё просчитали и сделали концентрацию личного состава в опасных направлениях.

За двое суток мы эту ситуацию выровняли. Расставили там палатки, выставили посты и ночевали. Причём кормление и подвоз продуктов осуществляли добровольные помощники из Симферополя. Они нам все необходимые продукты привозили.

Когда эти двое суток прошли, и мы показали, на что способны, этот Александр говорит:

— Вадим, пришло время тебя познакомить с другим человеком, который непосредственно будет с тобой работать в этом направлении.

В это же время группа атаманов из нашего Совета по-прежнему собиралась у меня на автовокзале. Я не рвался быть руководителем, но мне просто сказали:

— Вадим, территория твоя — ты и командуй.

Я говорю:

— Вопросов нет, тогда делаем так и так. Ты — мой помощник, ты — начальник штаба, ты мне помогаешь, а ты мне не мешаешь.

Все это приняли, и мы начали работать одним единым коллективом. Сработал принцип самоорганизации казачьего общества. Мы не ждали предпосылок извне.

Александр меня привёз к Игорю Ивановичу Стрелкову.

— Надо взять под контроль областной военкомат для размещения там личного состава, — говорит он мне.

Я отвечаю:

— Вопросов нет. Каждый симферополец знает что такое областной военкомат. Это гнилое корыто. С какой стороны не подойди, везде разрушенный забор.

Я начал объяснять и показывать на карте, с какой стороны можно зайти. В ночь с 6-го на у-е они взяли его под контроль со своей группой. Я так понимаю, Игорь Стрелков с Ромашкой.

Игорь Иванович после успешного штурма говорит:

— Давай своих атаманов и казаков в военкомат.

Все приехали в военкомат, построились. И тут нарисовался некий Канарис. Он же полковник Геранин, он же боевой товарищ Стрелкова, но не действующий. Он где-то в чеченской кампании наступил на мину противопехотную, и ему оторвало ногу. Небольшого роста мужик, коренастый. Он тогда сказал перед строем:

— Равняйсъ, смирно! Вы, казаки, будете являться нашим боевым звеном. Это уже армия. Завтра утром, кто придёт, — строгое подчинение, дисциплина, обращаться только на «вы». Потом получите оружие, если что-то не так, то сразу в комендатуру, а там тюрьма или расстрел. Бороды сбрить, усы сбрить.

Я его послушал, головой покивал. А когда вышел за ворота — нашёл Игоря Ивановича и говорю:

— Что за фигня? Что делать?

Он говорит:

— Да не переживай ты. Он специально в такой манере общается. По принципу: сначала запугать, а потом с теми, кто не испугается, работать.

В итоге одна треть казаков отсеялась сразу. У нас осталось всего порядка 100 человек.

Стрелков подошёл с большим смыслом и пониманием к структуре казаков. Видимо, сказался его опыт по работе в Приднестровье с нашим легендарным Дедом (позывной соратника Стрелкова, который с ним потом поехал в Донбасс). Он сказал нам, что бороды и усы сбривать не надо, а вопрос дисциплины по-прежнему остаётся актуальным.

В военкомате мы так создавали подразделения: ФИО, ксерокопия паспорта, служил не служил. После этих вопросов всех записывали в казачью роту и располагали в одном помещении. Кормили роту три раза в сутки. Официально мы назывались «подразделением огневой поддержки штурмовой группы», которой являлась группа Ромашки.

Когда меня впервые привели в группу Ромашки, я, к своему огромному удивлению, увидел настоящих казаков-терцев. Именно тех терцев, с которыми я общался, когда добивался признания Терского казачьего войска. Оказывается, я с этими людьми общался ещё много лет назад. При виде их у меня появилось дежавю: «Где-то я их видел». А один из них сидит, на меня смотрит и говорит: