Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Я с Алексеем Селивановым

Никита, который спас флаг в Киеве во время драки на Крещение Руси, воевал под командованием Алексея (казак «Верного Казачества»).

Слева направо я, Никита, Артём Разуваев (Фриц)

Итого, из моей киевской компании воевало пятеро верных казаков, не считая тех, о которых обстоятельства требуют молчать.

Иван (Артист) после выхода из Славянска продолжал какое-то время служить в ВСН (вооружённых силах Новороссии), получил несколько боевых и бытовых ранений и ушёл работать на гражданку.

Ташкенттакже продолжительное время служил в ополчении пулемётчиком, дослужился до лейтенанта.

Гена Дубовой (Корр) какое-то время был личным корреспондентом Моторолы, сломал ногу, упав в смотровую яму возле Донецкого аэропорта. Приезжал в Москву, где познакомил меня с прекрасными людьми, благодаря которым моя жизнь повернулась кардинально, в том числе с моей будущей женой Машенькой.

Я с Геной Дубовым

Ольга (Лёля) ещё до выхода из Славянска перевезла госпиталь вместе с ранеными в Донецк. Продолжала заниматься медициной и там, но вскоре перебралась в Ростов-на-Дону, где открыла реабилитационный центр для раненых бойцов ополчения. Там же работал и я: перевязывал, ставил капельницы и колол уколы безногим и безруким ополченцам, пострадавшим в разных боях.

Но многие и погибли:

Сергей Журиков (Ромашка) — 2 мая 2014; Вячеслав Рудаков (Медведь) — в бою 5 мая 2014; Арсен Павлов (Моторола) — в результате теракта нацгадов 16 октября 2016. А также — Волк, Джо, Плаха, Динго, Пух, Гусь, Дед и другие.

Я с Арсеном Павловым (Моторолой)

Молитва

о упокоении православных воинов, за Веру и Отечество жизнь свою положивших:

Помяни, Господи Боже наш, в вере и надежди живота вечнаго преставльшихся раб Твоих, братьев и сестер наших (имена), и яко Благ и Человеколюбец, отпущаяй грехи, и потребляяй неправды, ослаби, остави и прости вся вольная их согрешения и невольная, избави их вечныя муки и огня геенскаго, и даруй им причастие и наслаждение вечных Твоих благих, уготованных любящым Тя: аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго, верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве, православно даже до последняго своего издыхания исповеда.

Темже милостив тем буди, и веру, яже в Тя вместо дел вмени, и со святыми Твоими яко Щедр упокой: несть бо человека, иже поживет и не согрешит. Но Ты Един еси кроме всякаго греха, и правда Твоя, правда во веки, и Ты еси Един Бог милостей и щедрот, и человеколюбия, и Тебе славу возсылáем Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

Всем погибшим бойцам ополчения и мирным жителям Царствие Небесное…

Некоторые даты или события, описанные в моей книге, могут иметь дополнительные подробности или быть немного неточными. Это допустимо, так как окопная правда выглядит именно так — я видел эти события через призму 16-летнего подростка, ушедшего на войну. А первое переосмысление произошло спустя четыре года — в 20 лет, когда я писал книгу, вороша в памяти прошлое.

Многие скажут, что в ополчении не могло быть одного позитива. Было и мародёрство, и предательство, и дезертирство (о котором я тоже, кстати, писал). И вообще, надо писать объективно, а значит — поливать грязью других командиров, хаять Россию, которая где-то кого-то когда-то куда-то «слила», как делают некоторые ополченцы, также написавшие мемуары. Но я отвечу: гадости и так есть кому писать — весь мир ополчился против нас. Не хватало ещё нам — русским людям — друг друга поносить, выносить на всеобщее обозрение критику, пронизанную жёлчью и злой иронией в отношении таких же, как мы, но только разнящихся по нескольким особо не принципиальным взглядам. Не мне — подростку — судить о каких-то огрехах бойцов, руководства или правительства страны.