Галина Бакшеева - Танки идут на мины

И он стал терпеливо наблюдать за работой испытателя.

Заурчал мотор, Мугалев тронул машину. Теперь все его внимание, вся сила воли были сконцентрированы на едва различимых из щели броневого листа бугорках в травянистом покрове поляны, где стояли замаскированные дерном противотанковые мины.

…Все шло удачно. Уже взорвали до десятка мин с нарастающим весом заряда тротила. Но когда заряд довели до четырех килограммов, Ковалев приказал конструктору сойти с машины, пустить ее на малом ходу без водителя. Павел Михайлович начал было возражать. Но, увидев решительный взгляд майора, сказал, что поведет трактор на малом ходу, а при подходе к мине спрыгнет с него. Когда трактор приблизился к мине на расстояние менее десяти метров, Николай Миронович дал сигнал, конструктор спрыгнул с машины и укрылся в специально вырытой траншее.

Через считанные секунды раздался мощный взрыв. Многотонный трал бросило в воздух. Вращаясь на длинном дышле, он смял броневой лист, раздавил место водителя и, оборвав петлю прицепа, отлетел в сторону. Все замерли в оцепенении. Ковалев бросился к Мугалеву:

— Жив?

Инженер вылез из траншеи со ссадиной и шишкой на лбу, отряхиваясь от комков грязи и пыли. Он молча, смущенный, подошел к Ковалеву и с благодарностью пожал ему руку.

— Спасибо, Николай Миронович, ваша предусмотрительность сохранила мне жизнь.

Что и говорить, эксперимент был не из обычных.

Инженер рисковал жизнью, не думая, конечно, о том, что это риск. Для него словно не было опасности, а была работа, именно работа, которую надо выполнить тщательно, четко. «Только лично всесторонне испытав образец конструкции, можно познать достоинства и недостатки испытываемой машины, дать ей объективную оценку», — говорил он Ковалеву.

Испытания подходили к концу. Они показали, что в основном расчеты конструктора верны, требовалось лишь учесть некоторые выявившиеся недочеты и замечания танкистов, которые справедливо говорили о большом весе трала, ограничивающем маневренные возможности танка-тральщика.

Во второй половине июля пришел приказ: испытателям вернуться к месту службы.

…Москва первых недель войны. Суровые лица людей, на домах и заборах боевые призывы, плакаты, наскоро написанные таблички со словом «Бомбоубежище». На окнах домов — приклеенные крест-накрест полоски бумаги.

На некоторых площадях и улицах появились аэростаты воздушного заграждения, которые поднимались в воздух с наступлением темноты. На крышах высоких домов стоят зенитные орудия. Витрины магазинов укрыты мешками с песком.

Мугалев приехал домой рано утром. Он жил недалеко от академии, в Подколокольном переулке. Жена, открыв дверь, обрадованно всплеснула руками. Ведь она знала «его дело», знала, где был он. Переодевшись, Павел Михайлович наскоро позавтракал. Скупой, торопливый разговор с детьми — четырехлетним Сашей и десятилетним Владленом. Поспешный уход не удивил жену, только ребята пытались задержать отца. Они давно, его не видели.

Многих товарищей и сослуживцев Мугалев уже не застал в академии. Одни находились на фронте, другие — в распоряжении Наркомата обороны. Павла Михайловича тоже сразу же охватило желание поскорее уехать туда, где гремят бои. И через несколько дней он во главе группы слушателей академии отбыл на фронт со специальным заданием Ставки Верховного Главнокомандования.

Был конец июля. Все сложнее становилось положение на фронтах. Вражеское продвижение в глубь нашей страны продолжалось. 16 июля фашистские войска взяли Смоленск.

Группе военинженера 2-го ранга Павла Михайловича Мугалева было поручено произвести тщательную рекогносцировку участка Серпухов — Коломна, определить необходимые силы и средства для подготовки серии взрывных заграждений на случай подхода противника.

К месту назначения офицеры прибыли поздно вечером. Машины остановились возле бревенчатого одноэтажного домика. Здесь их приняли представители командования сектора обороны. Расспросили, как добрались, каково самочувствие, познакомились поочередно с каждым. Затем ввели прибывших в курс разворачивавшихся событий.

Каждый из них должен был продумать и сделать предложение, которое командование использует для укрепления участка обороны на дальнем подступе к Москве.

Мугалев полностью включился в эту работу.

Как он понимал, испытания тралов были временно прекращены. Но, будучи глубоко убежденным, что противоминный танковый трал нужен армии, он продолжал думать о нем, готов был в любой момент со всей энергией приступить к дальнейшей работе над ним. Но когда придет это время?