Татьяна Внукова - Дом на Новгородском

Родители не уединялись с пришедшим гостем, а все мы, включая детей, собирались за столом у самовара, где и велись задушевные беседы. Мы, дети, помалкивали и слушали.

Разговоры взрослых между собой имели для нас об­разовательное и воспитательное значение. Может быть, далеко не всё мы понимали и далеко не всё для нас, ма­леньких, было занятным, но с каждым годом мы росли и находили в них всё больше интересного. Разговоры редко касались домашних дел, а были о литературе, о но­вых спектаклях в нашем драмтеатре и театрах Москвы и Ленинграда, откуда были приезжие гости и где бывали в командировке наши родители. Прежде всего, мы усваи­вали, что старшие думают и разговаривают о серьёзных и «умных» вещах, и это увеличивало их престиж в наших глазах. Может быть, с этого началась наше уважение к ро­дителям, которое не поколебалось и за всю жизнь, когда мы уже стали взрослыми. Мы слышали с детства имена архангельских писателей, музыкантов, художников, вра­чей и когда их встречали, то имели представление, кто они такие.

Александр Яковлевич Яшин

Мать и отец творчески и увлёченно относились к сво­ей работе, такими же были и их гости, и мы усваивали, что должно быть у тебя такое дело, которым ты будешь заниматься с увлечением и ответственностью всю жизнь. В разговоры мы не «влезали», а лишь отвечали на во­просы, когда к нам обращались. Все непонятное можно было выяснить у родителей после. Разговоры взрослых не только давали многое в смысле прямого воздействия, но и приучали к критическому отношению к делам и лю­дям, формировали собственную точку зрения.

В один такой вечер в нашем доме побывал Александр Яковлевич Яшин. Разговоры были долгими. Сначала о работе, потом о житье-бытье. Он рассказывал свежие анекдоты, много смеялись, и вдруг обратил внимание на меня с только что вымытыми, распущенными длинными волосами и сказал: «Какая у вас цыганочка!» У него в ру­ках были чётки из шлифованного янтаря, которые он вре­мя от времени перебирал. Бабушка сказала: «А подарите их ей!». Он снял с руки и подарил. По размеру они как раз подошли мне на шею как бусы. На одной бусине была прорезана полосочка как пометка начала. Я носила их не снимая много лет, пока они не стали мне малы, и вернула семье Яшиных по просьбе жены Златы Константиновны, уже после его смерти, как дорогую для них память.

Яшин предлагал матери останавливаться у них, когда она приезжала в Москву, поскольку с гостиницами во все времена в Москве была проблема. И она останавли­валась, а когда это потребовалось мне, она созвонилась и дала мне адрес в Лаврушинском переулке. Так я позна­комилась с семьей Александра Яковлевича: женой Зла­той Константиновной и детьми Сашей, Наташей, Златой и Мишей. Помню, на другой день после приезда давала телеграмму домой о благополучном прибытии и напи­сала: «Доехала хорошо, остановилась у Яшиных». Сто­ящий за мной в очереди парень подглядел текст и спро­сил: «У вратаря?» Я ответила: « У поэта». Он сказал: «Ещё лучше».

Александр Яковлевич в ту пору показался мне по­хожим на портреты Максима Горького. Та же прическа, усы, трубка. Ему, видевшему живого Горького на съезде писателей в 1934 году, наверно нравилось подчёркивать это сходство. Такие яшинские портреты есть в несколь­ких газетных вырезках.

Приняли меня в доме Яшина по-семейному тепло. Отмечу только, что Александр Яковлевич в разговорах, вопросах и суждениях был очень прям и любил ставить точки над « i ».

В моём собрании книг есть книги стихов и прозы Яши­на, его дневники, написанные в годы войны, книги о нём, газетные вырезки, его письма, письма его жены к матери и ко мне.

Книги, изданные в архангельском издательстве, про­ходили через руки моей матери, и ничуть не удивляет по­священие на одной из них: «Целую Ваши золотые руки, Анна Ивановна. Вы эту книгу сделали. К Вам первое мое спасибо».

Памятник-надгробье Александру Яшину работы скульптора В.А. Михалёва на Бобришном угоре в селе Никольское Вологодской области

Александр Яковлевич знал, что мои родители рады его успехам, и посылал им с посвящениями сборники сти­хов, выходивших в московских издательствах. Мать со­бирала вырезки из газет с его новыми стихами и о нём. Из писем Златы Константиновны она узнала о тяжёлой болезни Александра Яковлевича, а о смерти ей сообщил писатель Василий Белов. Мать сохранила эту телеграм­му и вырезку из газеты со словами прощания.